Книги лжепророков - Александр Усовский

— Запомнил, запомнил… Спиро, вы представляете, какие суммы я трачу на то, чтобы люди мотались в этот… Азербайджан? — И франт тут же состроил недовольную гримасу.

Клерк покровительственно улыбнулся и похлопал его по плечу:

— Прелестнейший Вениамин Аркадьевич, но ведь эти суммы выдаю вам я… Мне ли не знать? Не бойтесь, вы свои комиссионные всё равно получите — так что тратьте, не стесняйтесь. Проблема гребневика должна волновать каждого жителя России! Ну, или хотя бы каждого десятого… — И клерк иронично ухмыльнулся.

— Хорошо, я постараюсь всё сделать так, как вы хотите.

— Не постараюсь, дражайший Вениамин Аркадьевич, а сделаю! Только за этот глагол я готов платить деньги!

Франт вздохнул и кивнул головой.

— Ну вот, так-то лучше. Ладно, друг мой, сколько вам надо на те цели, которые я вам обозначил?

Франт что-то посчитал в уме, почесал кончик носа — и сказал решительно:

— Думаю, где-то тысяч сорок-сорок пять…

Клерк кивнул одобрительно.

— Вот таким вы мне нравитесь! Хорошо, встретимся завтра в кафе "Ёлки-палки" на Тверской, я там передам вам деньги. Не смею вас больше задерживать!

Франт тут же встал, и, не прощаясь, скорым шагом покинул террасу. Клерк довольно откинулся на спинку стула, закурил коричневую сигариллу; тут его взгляд упал на давешнюю девицу, продолжающую сиротливо сидеть над скудным ужином из тарелочки салата и пачки сигарет. Клерк чуть заметно улыбнулся, жестом подозвал официанта — и, когда тот мгновенно приблизился, сказал вполголоса:

— Вон той девице, в белой мини-юбке — доставьте от меня бокал мартини. И сообщите ей, что я буду рад видеть её за своим столиком.

Дела Спиро Такмана шли недурно — и он не видел причин, чтобы отказаться от маленького приключения; в конце концов, все расходы по этой девице можно будет отнести на счёт операции "Gift Нorse"8 — которому, как известно, в зубы не заглядывают…

* * *

Левая рука не действовала, и каждое движение руля доставляло адские боли — но ехать было надо, и Одиссей, сжав зубы, за два часа с грехом пополам доехал до Львова. Сначала он, правда, собирался свернуть куда-нибудь в лес и там чуток придти в себя, а заодно и проанализировать ситуацию — но затем, по зрелом размышлении, пришёл к выводу, что в большом городе ему будет чуток безопаснее; в конце концов, его недоброжелатели, скупив пару-тройку персонажей, связанных с краковецкой таможней и милицией, вряд ли распростёрли свои щупальца еще и на Львов. Дорого и неэффективно.

В столицу Галичины Одиссей въехал, когда уже стемнело; на часах было половина десятого, когда колёса "копейки" коснулись львовской брусчатки. Поскольку он был наслышан о немалых трудностях, которые поджидают автомобилиста на улицах этого древнего города — то решил ехать прямо в центр и там остановится в первой попавшейся гостинице, невзирая на цену. Вряд ли те, кто убил Сармата и пытался убить его, станут искать подозрительного типа в машине с волынскими номерами в фешенебельных отелях галицийской столицы…

Въехав в город по улице Шевченко, Одиссей решил ехать по ней до самого упора, пока местность вокруг не станет по максимуму пафосной — то бишь, до центра; правда, очень скоро он трижды проклял это своё решение: старинная брусчатка, коей были замощены улицы старого Львова, вышибала последние ресурсы из подвески многострадальной "копейки" и жуткими болями отдавалась в груди её водителя. Проклятые хохлы! И ладно бы они хоть ухаживали за этой брусчаткой! Так нет, дорожное полотно было в ужасном состоянии — как, кстати, и здания вдоль этого полотна. Первые этажи домов, сплошь занятые под разные магазинчики, бутики, кофейни и перукарни9, были старательно отремонтированы и ухожены — а выше взору любопытствующего открывались ветхие стены с трещинами, крыши с поблекшей и во многих местах потрескавшейся черепицей; столярка подслеповатых стареньких окон беззвучно вопила о жизненной необходимости замены, фасады уже лет двадцать, как никто не красил; в общем и целом, Одиссей сделал вывод, что украинцы весьма скверно отнеслись к городу, доставшемуся им в наследство от Австро-Венгрии и Польши…

Наконец, жуткая брусчатка закончилась, и улица Городокская (с которой у какого-то кладбища слилась улица Шевченко) привела Одиссея прямо к зданию знаменитого львовского оперного театра — который, при внимательном рассмотрении, никакого отношения к Украине и украинцам, конечно, не имел. Обычное австро-венгерское общественное здание конца девятнадцатого века, чем-то схожее с будапештской Оперой и весьма напоминающее Оперы одесскую и венскую. Если в этом здании и было что-то украинское — то лишь скверно сделанные входные двери и три жовтно-блакитных полотнища, свисающих — ни к селу, ни к городу — между колоннами на втором этаже.

Одиссей повернул налево, на проспект Свободы, и остановился у монументального здания в стиле позднего ампира — гостиницы "Гранд Отель". Хм, тут номер для одинокого путешественника будет стоить никак не меньше сотни баксов! Хотя…. Нет, гостиница Одиссею решительно понравилась, и он однозначно решил тут остановиться — несмотря на тринадцатый номер дома.

С трудом запарковавшись, он, превозмогая жуткие боли, покинул "копейку" и, не спеша, подошёл к входным дверям в надменный и важный "Гранд Отель". Адмирал, стоящий у входа (то бишь, конечно, швейцар; но позументов и золотой канители на нём было не меньше, чем на каком-нибудь румынском или итальянском адмирале) распахнул перед ним дверь — и Одиссей вошёл внутрь гостиницы.

Хм, а отельчик ничего себе… Картины на стенах, витражи, ковёр на полу. Неплохо. Ладно, с внешним декором у них всё в порядке — интересно, как с ценами.

Цены были тоже — ничего себе. За одноместный "сингл" с него взяли четыреста пятьдесят гривен — правда, пообещав чудный вид из окна и шведский стол на завтрак. Поднявшись в свой номер, Одиссей с удовольствием обнаружил в своём номере телик, кондиционер, мини-бар, а в ванной — халат и тапочки. Приняв душ и заказав по телефону в номер чашку чая, он, усевшись в удобное мягкое кресло — наконец-то получил возможность, не спеша (и в подобающем комфорте) подумать о происшествиях последних пяти дней.

Во-первых, что произошло в пятницу, двенадцатого мая, на таможенном пункте Краковец?

Олександр Фёдорович Дроботей заступил на службу в девять утра — он в этот день был в дневную. Так. В кармане кителя у него болтался дозиметр — вещь, на белорусской границе более чем насущная, учитывая, что в двадцати километрах от места его прежней службы — граница чернобыльской зоны. С этим всё ясно; скорее всего, недешёвый дозиметр Сармат таскал с собой по привычке, боясь где-нибудь оставить на новом месте — и потерять. После обеда — а время на дозиметре об этом ясно говорило — наш покойный старший инспектор подошёл к фуре с номером 74–12 WRD; тут Одиссей достал из кармана брюк сложенный вчетверо листок, развернул его, вдумчиво прочитал. Ага, действительно, оный автомобиль — автопоезд "рено", следовавший с грузом из Польши на Украину. Хорошо. Водила подошёл к Сармату, предъявил все нужные документы — контракт, фактуру, документ о происхождении товара (в сэмээрке указанный как CIS), свидетельство фитосанитарного контроля, книжку МДП. Сиречь — все документы у поляка были в полном порядке. Да и отчего бы им и не быть в полном порядке — ежели везёт он примитивнейший арахис?