Рось квадратная, изначальная - Борис Завгородний

– А Минуте? – В Благуше взыграла справедливость.

– Да ладно тебе, Благуша, мне бабки не нужны, – заскромничав, попыталась отмахнуться девица.

– Да ежели бы ты меня к Ухарю не послала, сейчас бы я нищим был!

– Ну что ж, значит, и девице твоей выделим. – Ухарь немного поскучнел. В его планах делёж выглядел иначе.

– Да не моей. – Благуша покраснел, украдкой глянул на Минуту и, наткнувшись на странно укоризненный взгляд, смешался ещё больше. – Моя… оторви и выбрось… моя Милка меня в Светлой Горилке дожидается… С Минутой мы в путешествии познакомились.

– Ладно, решено! – Ухарь решительно (но мягко) опустил ладонь на стол, стараясь не перевернуть то, что на нём стояло. В бутылях всё же немного булькнуло, а горки костей просели вниз. – Да, в вагонах вещи какие-нибудь забыли? А то я принесу, как прибудут.

– Всё моё при мне, – быстро сказала Минута.

– А у меня там только котомка полупустая валялась, – отмахнулся Благуша, – поди, спёрли уже. Так что всё моё тоже при мне.

Ухарь кивнул, встал, подошёл к водильному креслу, но садиться не стал, а в задумчивости уставился вперёд, сквозь лобовое окно. Так как необъятные богатырские плечи махиниста практически загородили весь обзор, то Благуша тоже поднялся и встал рядом с ним, не желая упускать ничего интересного из своего прибытия в храмовник. А чуть погодя к обоим присоединилась и Минута, которой, как хотелось надеяться славу, приспичило постоять рядом с ним исключительно из положительных чувственных побуждений в отношении его персоны.

Так они и стояли втроём, плечом к плечу, глядя, как Махина подъезжает к Простору.

Суета суёт – верное средство для головной боли.

Апофегмы

Махина заметно снижала скорость, хотя махинист даже не притронулся к приборной доске – в полном соответствии с тем, что он говорил ранее. Веховые столбы уже не бежали, а вяло проплывали мимо. Огромный, неоглядный, сделанный весь из лазурного байкалита, усечённый конус храмовника поднимался ввысь гигантскими ступенями. Вот он занимает половину неба, а вот занимает и всё небо, так что ничего, кроме лазури стен, уже и не видать. А прямо перед Махиной быстро вырастал тёмный зев туннеля, прорезанного в толще байкалитовых стен, куда и убегали рельсы.

– Экая ахава! – подумалось потрясённому столь величественной картиной Благуше. – За жизнь не обозреть!

Тут Махина влетела в тоннель, на мгновение всё вокруг потемнело – но лишь на мгновение, так как в потолке уже вспыхнули маленькие, с ладонь, истекающие бледно-жёлтым светом зерцала, равномерно расположенные друг от друга на расстоянии шага. Благуше почудилось, что на него уставились быстро мелькающие, непонятно кем присобаченные к байкалиту буркала неведомых чудищ, пустоголовых и слепых, несмотря на испускаемый свет. Но лишь показалось. Сравнение пришло и сгинуло. Махина чесала дальше, продолжая потихоньку тормозить, а зерцала выполняли свою работу, и выполняли исправно – хорошо стало видно, как колёса несут их по нижнему ярусу храмовника вдоль расступающихся вширь стен, открывающих какие-то постройки.

Ухарь протянул длинную руку, дёрнул за шнур, и Махина издала последний прощальный гудок.

– Всё, гости дорогие, приехали! – громко объявил Ухарь. – Спасибо за компанию, весёлая получилась поездка, против всех ожиданий! Может, мне и дальше без золушка ездить?

– Ага, – поддакнул Благуша, – только перчатки прихвати для тех, кого к котлу горюч-камень швырять поставишь.

Повернувшись, рыжеусый богатырь обнял Благушу, да душевно так обнял, аж рёбра у того затрещали, затем, выпустив сдавленно охнувшего слава, чмокнул в щёчку зардевшуюся Минуту. Пока чувствительно взволнованный Благуша пытался подобрать подходящие ответные слова, Ухарь ткнул рукой в сторону тамбура и сказал:

– Прощаться не будем, ещё свидимся. А теперь быстренько дуйте через заднюю дверь, пока на перроне не оказались. Думаю, начальство уже торопится навстречу.

– Хорошо, Ухарь. Будем ждать в этой… как её…

– «Блудной деве»! – со смехом подсказала Минута.

Слав подхватил девицу за руку и побежал с ней к заднему выходу. И вдруг остановился как вкопанный. Так, что послушница Храма Света налетела ему на спину и удивлённо ойкнула.

– Оторви и выбрось, а где же Пивень?!

Место на лежаке пустовало. Бандюк исчез. А тамбурная дверь была открыта настежь. Ухарь подскочил, коротко глянул гневно сузившимися глазами и с неприкрытой досадой бросил:

– Эх, недоглядели, пар ему в задницу! Пока мы разговоры разводили, взял да и убег! – затем уверенно добавил: – Ничего, не уйдёт! Сейчас корешкам звякну, розыск объявят по всему храмовнику. Но за Пивеня награды нам теперь не видать, другие поймают… Ничего, остальная ватага уже на подходе, а за них куда больше дадут! Ну всё, поторапливайтесь, к перрону подъезжаем!

Сейчас Махина уже еле плелась.

Благуша выбежал на край платформы, примерился и соскочил на рельсы. Как выяснилось, немного не рассчитал – зубы лязгнули от отдачи в пятках, но ничего, остались целы. Морщась, он быстренько обернулся, протянул руки и помог спрыгнуть Минуте. Ухарь махнул им рукой и скрылся в глубине махинерии, а Минута тут же потянула Благушу по оказавшейся рядом каменной лестнице вверх – на второй ярус. Благуша озирался на бегу, стараясь рассмотреть как можно больше – уж очень непривычной была картина окружающего. Было так просторно и светло, словно они находились под открытым небом, но стоило глянуть вверх, на байкалитовый свод Станции, устроенной, не в пример Краю домена, прямо в толще храмовника, как обманчивое впечатление пропадало. Потом они выбрались с территории Станции, и от бесчисленных переходов, лестниц и туннелей, по которым его повела быстроногая провожатая, у слава напрочь потерялась всякая ориентация.

В одном месте они остановились, и Минута показала Благуше рукой вниз сквозь прорезанную в стене каменную решётку – он увидел уже остановившуюся тушу Махины, заполненный одетыми ярко, по-столичному людьми перрон и на нём – внушительную даже отсюда фигуру Ухаря, к которому спешила группа людей в зелёных и красных мундирах.

– В красных мундирах – фискальники, – пояснила Минута. – В зелёных – рядовые стражники. Совет Ухаря сэкономил нам пару часов. Лучше я покажу тебе город, чем сидеть и объясняться с этими жлобами.

– Буду рад быть твоим спутником, оторви и выбрось! – согласился Благуша, вытирая рукавом армяка взопревший лоб – в храмовнике было куда теплее, чем снаружи.

– Ну, пошли дальше. – Минута потянула его за руку.

Славу было приятно следовать за ней, так как от прикосновения нежной маленькой ручки (между прочим, способной вырубить бандюка не хуже мужской) он просто млел, уже не особенно-то и стараясь одёргивать себя мыслями о Милке. Вдобавок заблудиться в этих катакомбах одному труда не составляло, и он искренне радовался, что у него есть такая провожатая, как Минута.