Облачные дороги - Марта Уэллс

Закончив есть, Лун сделал то, что его подмывало сделать с тех пор, как он увидел долину: он взмыл высоко в воздух, заложил вираж и, спикировав вниз, нырнул в самую глубокую часть озера. Звон и Елея не последовали его примеру, но они вошли на мелководье и стали плавать вдоль высокой травы у берега. Вскоре Звон окончательно расслабился и ввязался в потешную драку с Елеей. Они оба плескались и рычали так громко, что спугнули всю дичь, и та ускакала от них на другой конец равнины.

Когда Лун подплыл к ним, чтобы убедиться, что они не пытались убить друг друга по-настоящему, Звон прыгнул на него. Поскольку он не выпустил когти, Лун просто схватил его и нырнул под воду, утягивая воина с мели на поросшее водорослями дно, шагах в тридцати под поверхностью. А затем он резко метнулся вверх. Когда они всплыли, Звон прижимался к нему, плотно сложив крылья и цепляясь за Луна руками, ногами и хвостом.

– Я не знал, что мы так можем! – тяжело выдохнул он.

– Каждый день учишься чему-то новому, – довольно скалясь, сказал Лун. Звон попытался безуспешно окунуть его в воду, пока Елея стояла на мели и смеялась, указывая на них пальцем.

Если бы Лун был один, то он бы провел остаток дня, отсыпаясь на теплой каменной голове статуи. Но предполагалось, что теперь он – ответственный член двора, а это означало, что каждый из них должен был принести обратно еще по одной тушке. И сегодня это уже не казалось Луну таким уж неподъемным бременем.

Они снова полетели к стаду, и Лун с Елеей без труда поймали свою добычу. Они ждали с наветренной стороны, пока Звон пытался выпустить своему животному кровь, не разодрав при этом мясо и не растеряв все органы.

Вдруг среди запаха внутренностей и крови Лун почувствовал что-то еще. Он резко развернулся, окинув взглядом пустое небо.

– Запах чувствуешь?

– Что? – Елея подняла голову и принюхалась. – Нет. Что такое?

Запах был слабым и почти сразу исчез, но Лун все равно успел узнать его.

– Скверны.

– С тех пор как тот владыка пришел к Жемчужине, мы иногда чуем их смрад в воздухе. – Елея обнажила зубы, скорчив полную отвращения гримасу. – Наверное, они все еще где-то рядом, следят за двором.

Ветер дул с юга, с противоположной от колонии стороны. Скверны наверняка прятались где-то там, так что, по всей видимости, спать на солнышке на этой равнине все-таки не стоило. Лун спросил:

– Ты там была? Когда пришел владыка?

Елея помотала головой, и ее шипы встали дыбом.

– Нет, я в немилости у Жемчужины. Я служу Нефрите, то есть я – ее… – Она замолкла и посмотрела на Луна, вдруг смутившись.

Молчание говорило само за себя.

«Шпионка, – подумал Лун. – Ты – ее шпионка. Вот что ты хотела сказать». Он знал, что Звон и Елея полетели сюда лишь для того, чтобы приглядывать за ним. Но то, что Елея действовала от имени Нефриты, почему-то задело его гораздо больше.

Звон приземлился рядом с ними, уронив тушку на сухую траву. Он тяжело дышал от натуги, раскрасневшийся и гордый своим успехом.

– Вот так, теперь ведь все готово? Мы можем вернуться?

Лун отвернулся, поднял свою собственную добычу и взмыл в воздух. Он услышал, как позади Звон спросил Елею:

– Эй, что случилось? Что ты сделала?

Лун не стал слушать, что она ответит.

Найдя реку и полетев вдоль нее по течению, Лун добрался до долины и вернулся в колонию задолго до Звона и Елеи. Заложив круг над пирамидой, он увидел террасу с колоннами, принадлежавшую охотникам, – он понял это по кожам, сохнувшим на деревянных станках. Там работало около дюжины арборов, снимавших шкуру с чего-то большого и мохнатого, с двумя парами закрученных в спираль рогов. На террасе пахло разделанным мясом и кислотным веществом, которое они использовали для дубления.

Лун приземлился, бросил тушу на плиты, сложил крылья и переменился. Он смог сдержаться и не вздрогнуть, когда все работавшие арборы вдруг тоже изменились. К этому еще нужно было привыкнуть.

Арборы были одеты для грязной работы, в простые поношенные балахоны или кожаные юбки. Все перестали трудиться, чтобы с нескрываемым любопытством поглазеть на Луна. Один из них вышел вперед, глядя на убитую тушу так, словно самое ее существование было ему в тягость.

– Ну убил ты ее. А обескровить потрудился?.. А, вижу. Потрудился.

Он был таким же коренастым, как и большинство арборов, а еще старым – Лун увидел в его внешности признаки возраста, которые потихоньку начал замечать в других раксура. У охотника были седые волосы, а бронзово-коричневая кожа приобрела пепельный оттенок. Если не считать этого, он выглядел крепким, как камень, с мускулистыми плечами и бугристыми шрамами вокруг шеи – похоже, какая-то тварь когда-то пыталась откусить ему голову.

– Меня Крестец зовут, – прибавил он и задумчиво подтолкнул тушу ногой. – Шкуру хочешь? Ты на нее первый претендент.

– Нет. Отдай ее кому-нибудь еще. – Шкура могла ему пригодиться, но Лун надеялся, что уйдет отсюда задолго до того, как они закончат ее выделывать.

– Хм. – Крестец, казалось, хотел что-то возразить, но затем, нахмурившись, передумал.

На этом разговор, похоже, закончился. Лун повернулся, желая уйти, пока не прилетели Звон и Елея.

– Эй, – позвала его одна из охотниц. Он настороженно повернулся к ней. Женщина со светлыми с серебристой проседью волосами сидела на ступенях и точила нож для свежевания туш. – Почему ты спишь внизу, в опочивальнях арборов, а не наверху, вместе с другими окрыленными?

Лун подавил желание зарычать. Ему хватало нападок воинов, и выслушивать то же самое здесь он не собирался. Он сказал:

– Тебе что-то не нравится?

Она весело усмехнулась:

– Нет, меня-то все устраивает.

Но Крестец, все еще смотревший на него, сказал:

– Ты так нарвешься на неприятности. Тебе стоит переселиться к ним, наверх. Самому же так будет легче.

Лун с досадой покачал головой. На протяжении всей жизни его попытки ужиться с другими снова и снова заканчивались неудачей, и он слишком устал, чтобы в очередной раз начинать все заново. Этим раксура придется принять его таким, какой он есть. Он сказал:

– Нет, не будет.

Он заметил в небе движение и, подняв голову, увидел, как Звон и Елея закладывают круг, чтобы сесть. Лун переменился и прыгнул на крышу террасы, а затем перемахнул с нее на ближайшую ступень. Он пошел по ней, обходя здание по периметру, и оказался у прохода, который вел в коридор с опочивальнями учителей.

Он искал место, чтобы побыть одному, но здесь оказалось больше народу, чем он ожидал. Шторы, закрывавшие проходы в комнаты и на лестницу, были подняты, а на другом конце коридора группа мужчин и женщин работала на костяных веретенах и прялках, вытягивая из сваленной массы растительного волокна тонкую нить. Рядом с неглубоким фонтаном Тычинка и двое юных арборов играли с пятью оживленными малышами, которые только учились ходить на своих нетвердых ножках.