Рейс на Катар (сборник) - Николай Мамаев

Нечаеву хотелось петь. И не хотелось верить в то, что уже совсем скоро по утрам на траве будет заметен шершавый налет инея, а лужицы на тротуарах скует тонкая, едва заметная ледяная пленка. А там, там совсем недалеко и до первых пушистых метелей.

Встреча с Кирилловым длилась почти два часа, и сказать по правде, сильно вымотала Нечаева. Но несмотря на это, юноша пребывал в приподнятом настроении: через какие-то три-четыре дня его рукопись уйдет в печать.

Он на минуту остановился у фонтана, всматриваясь в чарующую улыбку бронзовой красавицы. Справа на деревянной скамейке двое детей, мальчик и девочка лет восьми, под присмотром пожилой няньки играли в скрабл. Нечаев улыбнулся, буркнул что-то себе под нос и пошел дальше.

Его терзали некоторые сомнения, касающиеся реализации будущей книги, а также гонорара. Но по большему счету, вся материальная сторона вопроса мало волновала Нечаева в преддверии эйфории, которая готова была волной обрушиться на него, едва ощутит он шероховатую поверхность бумаги подушечками пальцев.

Вальяжно развалившись в кресле, лоснящийся от пота Кириллов около часа разъяснял условия соглашения, попутно роняя пепел зажатой между пальцами сигареты на зеленый ковролин. Бумаги были подписаны под пристальными взглядами господ в позолоченных рамах. Кириллов производил на Нечаева двойственное впечатление: с одной стороны, импонировал чувством юмора и деловыми качествами, с другой – отталкивал неприкрытой театральностью.

Нечаев миновал площадь и свернул вправо, на небольшую улочку, на которой рядом с сувенирной лавкой бросил свой автомобиль. Нечаев засунул руку в карман и нащупал холодную каплю металлического брелока. Впереди по левой стороне улицы на ветру раскачивалась деревянная вывеска дешевого кабачка. А вот и расписная сувенирная лавка. Под звон тренькнувшего изнутри колокольчика распахнулась входная дверь, и по ступеням вниз ловко сбежала темноволосая девушка. На долю секунды они встретились взглядом, и спешащая незнакомка, промелькнув мимо, наградила юношу застенчивой улыбкой. Он улыбнулся в ответ и обернулся было назад в надежде поймать ее волнующий взгляд еще раз, но она, пряча лицо в поднятый воротник легкого осеннего пальто, не оборачиваясь, заторопилась в сторону площади. Как жаль! Мимо деловито просеменила старая дворняга.

Нечаев открыл дверцу автомобиля и запрыгнул внутрь, повернул ключ в замке. Приветливо заурчал двигатель. Нечаев обеими руками ухватился за холодную пластмассу руля, и тут его посетила мысль, что стоило бы позвонить тому чудаку – Нежину, поблагодарить его. Ведь обещал ему тогда, в прошлый раз у Кириллова. Конечно, одним лишь телефонным звонком здесь не обойтись, ведь если бы не он, то… Хотя… Да, конечно, нужно договориться о встрече и лично поблагодарить.

«Тем более… тем более нужно непременно вернуть ему деньги!» – подумал Нечаев.

Вспомнив о неприятном долге, поморщился. Он совсем запамятовал об этом. Но сегодня совсем не хотелось звонить кому бы то ни было и тем более встречаться. Хотелось разве что заскочить куда-нибудь перекусить. Может быть, в то недорогое кафе рядом со студией, или просто забежать в продуктовый магазинчик и пообедать дома?

Сквозь лобовое стекло автомобиля он посмотрел вверх, на небо, на мерцающий диск холодного осеннего светила. Нечаев крепко зажмурил глаза и снова широко открыл их. Его губ коснулась улыбка благодарности – за этот пасмурный денек, за торопящихся мимо прохожих, за прекрасное темноволосое создание, что улыбнулось ему совсем недавно, вспорхнув со ступенек лавчонки, торгующей дешевыми безделушками, за возможность выражать себя на шероховатой поверхности белого листа и говорить с его помощью.

Он дернул за рычаг коробки передач и плавно отпустил сцепление. Старенький автомобильчик тронулся с места и неспешно покатил по мощеной улочке, некогда пешеходной, коптя воздух танцующей из стороны в сторону выхлопной трубой.

– Нет, я уже распорядился насчет этого. Первый тираж будет готов примерно через неделю, может быть, немного позднее. Пока что он относительно небольшой, – Кириллов, заложив руки за спину, вышагивал вокруг своего рабочего стола. Тот, как обычно, был завален бумагами.

– Ты ведь не читал его последнюю рукопись? – толстяк остановился у окна и, положив правую руку на широкий деревянный подоконник, с отвращением на лице окинул взглядом пасмурное небо.

– Нет, не читал, – отозвался Нежин, – так, слышал кое-что в общих чертах.

– Не читал, – повторил за ним Кириллов, – это плохо, это жаль! Но ничего, совсем скоро у тебя появится возможность ощутить в руках волнующую тяжесть небольшого томика в твердом переплете!

Нежин почувствовал, как ладони его скрещенных на груди рук стали влажными и липкими. Он полез в карман брюк в надежде обнаружить там носовой платок.

– Честно говоря, твои вопросы меня порядком удивили. Я думал, – толстяк обернулся в его сторону и ехидно улыбнулся, – я думал ты в курсе. Ну не знаю, вы же там вроде бы по ресторанам обедали, делились, так сказать… А выясняется… Нет, удивительно конечно!

– Это было единожды! – отозвался Нежин откуда-то из сумрака. Он предпочитал думать, что беседует сейчас с другим Кирилловым – с тем, который застенчиво таращится на него из позолоченной рамы на стене. На портрете Кириллов больше походил на нуждающегося в ласке побитого щенка, смотрящего вдаль грустными глазками-бусинками.

– Единожды… кхм… – ожидая от Нежина совершенно другой реакции, толстяк повернул лысую голову. – Кстати, надеюсь, ты правильно понял насчет запонок – это была шутка.

– Конечно, Юрий Петрович!

– ?

– Конечно, это была шутка.

– И ты не обижаешься, я надеюсь? Не оскорблен?

– Ничуть.

– Хм… Хорошо, хорошо…

Нежин перебирал влажными пальцами. Он уже давно пожалел, что зашел сюда. Всю необходимую информацию он вполне мог получить непосредственно из первых уст, перебори в себе застенчивость. Сейчас Нежин не видел ничего безумного в идее позвонить Нечаеву и спросить, как у него дела, поинтересоваться судьбой рукописи, узнать о перспективах. Сомнительно, чтобы тот, отреагировал на эти простые безобидные вопросы какой-нибудь непристойностью в его адрес. Нет, боже, конечно нет. Разве можно ожидать непристойности от того, кто светится изнутри? От того, чья улыбка и смех разгоняют тяжелые свинцовые тучи, нависшие над Старым городом, куда более эффективно, чем все эти ленивые сезонные ветры, вместе взятые?

Серьезные физиономии, развешанные по стенам кабинета, создавали ощущение присутствия здесь еще десятка человек, причем все они, конечно же, были на стороне Кириллова. Сам Кириллов был представлен аж двумя портретами. Нежин нисколько не сомневался в том, что Кириллов со щенячьими глазами тоже способен кусаться. Возможно, он даже может впиться в руку и выдрать кусок податливой человеческой плоти.

– Я, собственно, вот что от тебя хотел… – продолжил было Кириллов, но внезапно зашелся в сильнейшем приступе кашля.

Его неуклюжее толстое туловище, к удивлению Нежина, согнулось почти пополам. Лысая голова до того покраснела от напряжения, что стала походить на огромный пульсирующий нарыв. Весь он словно утратил человеческое обличье, сбросил коварную маскировку, вводившую в заблуждение невинных белокурых фавнов.