Гибель королей - Бернард Корнуэлл

– Это подарок, – сказал он.

– Ты добрый человек, – совершенно искренне сказал я.

Он наблюдал, как его рабы перетаскивают голову на борт моего судна.

– Пусть «Дочь Тюра» служит тебе верой и правдой, – сказал он, дотрагиваясь до молота на шее, – и пусть твои паруса всегда наполняет ветер. Желаю вам целыми и невредимыми добраться до дома.

Я велел рабам установить голову на носу.

– Ты нам очень помог, – с благодарностью обратился я к Фритьофу, – и мне очень жаль, что я не могу должным образом вознаградить тебя. – Я предложил ему серебряный браслет.

– Он мне не нужен, – покачал он головой, – а тебе во Фризии серебро может понадобиться. Ты выходишь завтра утром?

– До полудня, – ответил я.

– Я приду попрощаться, – пообещал он.

– Сколько времени идти до моря? – спросил я.

– Дойдешь за два дня, – ответил он, – и когда выйдешь из Хумбера, иди чуть на север. Держись подальше от побережья Восточной Англии.

– А что, там неспокойно?

Он пожал плечами.

– Там рыщут суда в поисках легкой добычи. Йорик поощряет их. Держи курс прямо в открытое море и никуда не сворачивай. – Он поднял голову и посмотрел в чистое, без единого облачка небо. – Если хорошая погода продержится, ты будешь дома через четыре дня. Может, через пять.

– Есть новости из Сестера? – поинтересовался я.

Я опасался, что Сигурд узнал о моем обмане и уже возвращается сюда, но Фритьоф ничего нового не рассказал, и я решил, что Финан продолжает успешно водить яла за нос.

В ту ночь в небе была полная луна, и часовые снова пришли к причалу. «Дочь Тюра» пеньковыми канатами была привязана к «Птице света». Луна отбрасывала серебристую дорожку на поверхность реки. Мы угощали часовых элем, потчевали песнями и историями и ждали. Низко пролетела сипуха с белыми, как дым, крыльями, и я увидел в этом добрый знак.

Когда наступила глубокая ночь и затихли собаки, я отправил Осферта и еще с десяток человек на поле, где стояли стога.

– Принесите как можно больше сена, сколько сможете унести, – велел я.

– Сена? – удивился один из часовых.

– Чтобы мягче было спать, – пояснил я и сказал Лудде подлить эля часовым.

Гости, по всей видимости, не замечали, что никто из моих людей не пьет, и не ощущали напряжения, владевшего моей командой. Пока часовые наслаждались напитком, я перепрыгнул на борт «Птицы света», перебрался на «Дочь Тюра» и там надел кольчугу и закрепил на поясе ножны со «Вздохом змея». Мои люди последовали моему примеру и тоже оделись для боя. Тем временем вернулся Осферт с огромными охапками сена. Наконец-то одному из четырех часовых наши действия показались странными.

– Что вы делаете? – спросил он.

– Хотим сжечь ваши корабли, – радостно ответил я.

У него отвисла челюсть.

– Что? – уставился он на меня.

Я вытащил «Вздох змея» и сунул обнаженный клинок ему под нос.

– Меня зовут Утред Беббанбургский, – сказал я, наблюдая, как расширяются его глаза. – Твой лорд пытался убить меня, – продолжал я, – и я хочу напомнить ему о неудаче.

Я выделил троих, чтобы они стерегли пленников на причале, а остальные взялись за дело. Мы топорами порубили скамьи для гребцов на вытащенных на берег кораблях и покидали обломки, а также сено в брюхо трюмов. Самый большой костер я сложил в трюме «Победителя морей», того самого корабля, который так высоко ценил Кнут. К тому же он находился в самом центре корабельной стоянки на берегу. Осферт поручил шестерым наблюдать за городом и предупредить, если вдруг кто-то выйдет из ворот, которые на ночь были крепко заперты. Однако никто в Снотенгахаме не отреагировал на шум, когда мы с помощью веревок выдернули подпорки и корабли с грохотом повалились друг на друга.

Город стоял в северной части земель Сигурда и был защищен от остальной части Мерсии его обширным поместьем, а на севере располагались дружественные территории, управляемые Кнутом. Наверное, в Британии не было другого города, который чувствовал бы себя в абсолютной безопасности – иначе вряд ли корабли вытаскивали бы на берег, а Фритьоф вряд ли поставил бы всего четверых, чтобы охранять их. В городе не было войска, которое могло бы отразить нападение, потому что нападения Снотенгахам не ожидал, а четверых часовых вполне хватало для того, чтобы пресекать попытки своровать доски или уголь, который использовался для перегонки дегтя. Сейчас же мы раскидали уголь по кораблям, а один все еще чадящий котел сунули в брюхо «Победителя морей».

Мы подожгли и остальные корабли, а потом вернулись на причал.

Пламя моментально разгорелось, затем опало и снова разгорелось. Повалил густой дым, потому что пока еще горело влажное дерево и уголь. Когда же занялась сухая обшивка, огонь стал стремительно пожирать корпус. Слабый ветерок изредка прижимал дым к земле, но темные клубы, преодолевая сопротивление, упорно рвались ввысь. Жар с каждой минутой усиливался, в ночное небо снопами летели искры, вой пламени быстро набирал силу.

По узкой полосе между рекой, в которой отражался огонь, и горящими кораблями, прибежал Осферт. В этот момент одно из охваченных пламенем судов с грохотом сложилось и осыпало искрами соседние суда.

– Сюда идут люди! – закричал Осферт.

– Сколько?

– Шесть? Семь?

Я взял десятерых и поднялся на берег, а Осферт тем временем стал поджигать корабли, стоявшие на воде. Рев пламени то и дело прерывался треском ломающихся досок. «Победитель морей» был полностью охвачен огнем. Неожиданно у него проломился киль, и он осел. Взвившееся ввысь пламя осветило группу людей, бежавшую от города. Их было человек восемь или девять, они даже не успели одеться, просто накинули плащи поверх нижнего белья. Ни у кого не было оружия. Увидев меня, они остановились, будто наткнувшись на преграду, – неудивительно, ведь я был в кольчуге, шлеме и со «Вздохом змея» в руке. Клинок сверкал в отсветах огня. Я молчал. Я стоял спиной к ревущему пламени, поэтому мое лицо оказалось в тени. Люди увидели шеренгу изготовившихся к бою воинов, развернулись и побежали обратно за подмогой. А подмога уже двигалась им навстречу, и в свете пожара я увидел сверкание клинков.

– Назад, на причал, – сказал я своим.

Мы отступили на причал, который уже дымился от невыносимого жара.

– Осферт! Все сгорели? – Я имел в виду суда, стоявшие на воде, все, кроме «Дочери Тюра» и «Птицы света».

– Горят, – последовал ответ.

– Все на борт! – заорал я.

Я пересчитал своих людей, а затем топором перерубил все, кроме одного, канаты, державшие «Птицу света» у причала. Городские поняли, что я собираюсь украсть любимое судно Сигурда, и те, у кого было оружие, бросились на его спасение. Я прыгнул на борт «Птицы света» и ударил топором по последнему канату, тянувшемуся от носа корабля к берегу, однако сразу перерубить его не получилось. Какой-то человек перескочил через низкий борт судна, приземлился на скамью, выхватил меч и бросился на меня. Лезвие со звоном ударилось о мою кольчугу. Я изо всех сил кулаком врезал ему по физиономии, но двое его товарищей уже спешили к нему на помощь. Один, прыгая на борт, промахнулся и стал падать вниз, однако в последний момент успел зацепиться за доску. Другой же приземлился практически рядом со мной и тут же нацелил мне в живот короткий меч. Я стал отбиваться топором, с нетерпением ожидая, когда до меня добежит Осферт. Первый уже успел очухаться и снова бросился на меня, целясь мне в ноги. Меня спасли полоски железа, вшитые в сапоги. Второй решил устранить угрозу в лице Осферта, но Осферт ловко отбил его удар. Тот, который промахнулся, прыгая на борт, видимо, запаниковал, и я столкнул его в воду. Мне наконец-то удалось перерубить канат, и он рухнул вниз с громким плеском. Я едва не упал, когда «Птица света» дернулась и стала стремительно удаляться от берега. Поверженный Осфертом противник умирал в луже крови, растекавшейся на камнях балласта.