Кто рискнет согрешить - Роксана Морган

– Я все правильно делаю? – прошептала она. – Я хочу сказать, что я ведь не знаю…

– Все хорошо. Очень хорошо. Продолжай так же.

Шеннон принялась водить пальцем в жаркой щели Лауры. Грудь под ее рукой набухла. Она стала вводить палец все глубже, все сильнее. Бедра Лауры приподнялись и задвигались. Сначала рука Шеннон оказалась зажатой между ляжками, но затем они расслабились и отпустили ее. Шеннон добавила еще один палец и ритмично заработала ими в вагине Лауры, одновременно сжимая другую руку. Тугая грудь вздымалась под ее пальцами. Не сбиваясь с ритма, заданного ее пальцами, Шеннон наклонилась и поймала губами набухший сосок Лауры (он был намного больше, заметила она, чем мужской сосок) и принялась сосать и дразнить его языком.

Руки Лауры лихорадочно цеплялись за траву, ее спина выгнулась дугой. Ее вагина сжимала в спазмах пальцы Шеннон. Вдруг судорога сотрясла все ее тело. Шеннон едва успела подхватить ее второй рукой, голова ее откинулась, из открытого рта вырвался сдавленный крик:

– А-а-а-а!

Пронзительные крики чаек раздавались над головой Шеннон, белые крылья мелькали на фоне синего, подернутого дымкой неба.

Взмокшая от пота Лаура рухнула на нее. Так они и лежали прижавшись – грудь к груди, живот к животу. У неудовлетворенной Шеннон болело между ног.

– И это все?..

– Нет, далеко не все. Ни в коем случае! – Губы Лауры искривились в порочной ухмылке. – Ложись, маленькая девственница. Я научу тебя летать.

Шеннон легла на спину, придавив свежую траву. Ее бедра еще дрожали. Тень и солнечные лучи поочередно ласкали ее взмокшее тело. На мгновение плотная фигура заслонила свет, но затем солнечные лучи вновь ослепили ее, когда Лаура резко наклонилась вперед.

Длинные черные волосы мягко накрыли плечи Шеннон, когда Лаура склонилась над ней. Опираясь на локти, она опустила голову и розовым язычком поймала левый сосок Шеннон. Наслаждение молнией пронзило ее от сосков до промежности. Она обеими руками обхватила груди склонившейся над ней Лауры. Та, в свою очередь, нагнулась еще ниже, глубже захватив губами сосок Шеннон, дразня его языком, всасывая в себя всю грудь. Краска бросилась в лицо Шеннон, она яростно терзала женскую плоть – плечи, руки, груди. Она притянула к себе голову Лауры, и их губы встретились, языки стремились проникнуть как можно глубже.

Задохнувшись, Лаура оторвалась от нее. От нее исходил запах морской соли и тонких духов, она вся горела. Шеннон откинулась на спину и тут же почувствовала, как руки Лауры скользят по ее телу, животу и дальше вниз, раздвигая ей ноги. Шеннон выгнулась, чуть подобрав ноги. Жаркий рот приник к чувствительной плоти между ляжками, и она, не удержавшись, вскрикнула.

Губы Лауры накрыли ее вагину, обсасывая ее верхние щечки, а сильный язык работал внутри. Шеннон застонала, бедра дернулись вперед и вверх. Язык Лауры вращательными движениями проникал все глубже, посылая вспышки удовольствия сквозь трепещущую плоть задыхающейся Шеннон, пока не коснулся ее набухшего клитора. Она едва удержалась от крика. Два пальца проникли в ее лоно и сдавили клитор.

– О Боже! – Шеннон схватила Лауру за плечи, ее пальцы больно впились в тело. – Боже мой, я кончаю! Только не останавливайся!

Заполненная вагина Шеннон затрепетала в конвульсиях, волна наслаждения оторвала ее бедра от земли, последняя судорога пробежала по всему телу, и, обессиленная и опустошенная, она рухнула на землю.

Откуда-то издалека до нее донесся приглушенный женский смешок. Лаура! Шеннон с трудом открыла глаза и увидела перед собой лицо Лауры. Ее слишком большой рот смеялся, а губы были влажными. Она погладила Шеннон по щеке.

– Я опять хочу тебя, – произнесла она.

Между ног у Шеннон все еще трепыхалось.

– Ты можешь… мы можем еще.. Я хочу сказать, как долго это может длиться?

Глаза Лауры блеснули.

– Столько, сколько тебе захочется, дорогая. И я у тебя не одноразового пользования. Так-то! – Она указала пальцем на разбросанные вещи из сумочки Шеннон. – А почему бы нам не устроить веселые каникулы? Я дам тебе мой адрес.

– А я пришлю тебе копии. – Шеннон прилегла щекой на живот Лауры. – Ты приедешь ко мне в Лондон. Мы там организуем… обед!

Ее голова скользнула вниз по нежному женскому животу. Упругие волосы на лобке Лауры казались солоноватыми на вкус и пахли женскими выделениями. Шеннон приникла к нему, пытаясь достать языком набухший бутон ее плоти, дразня, касаясь языком и отдергивая его. Между ног у самой Шеннон вновь заполыхал пожар.

Она сосала клитор Лауры, одновременно засунув пальцы в свое жаркое лоно. И хотя она могла бы поклясться, что в этот раз все получилось слишком быстро, волна жгучего наслаждения вскоре прокатилась по всему ее взмокшему от пота телу.

И долго еще на протяжении июльского дня проносились над ними тени чаек.

Колеса поезда постукивали на стыках рельсов. Шеннон сидела, откинувшись на спинку кожаного сиденья, совершенно расслабленная и опустошенная. Время от времени она открывала сумочку и трогала фотоаппарат Кори. «С каким удовольствием, – думала она, – я дам ей проявить эти пленки, это изменит ее мнение обо мне!»

Ее мобильный телефон зазвонил.

– Слушаю, – произнесла она спокойным голосом.

– Это я. – Молчание. – Я.

– О Тим! – Сейчас она была рада, что в вагоне было всего несколько пассажиров. Сердце ее забилось учащенно, кровь бросилась в лицо. – Я же сказала тебе не звонить мне больше!

Его голос звучал легко, волнующе и казался таким привычным:

– Я знаю. Слушай, я не могу сказать тебе прямо сейчас. Может, увидимся? Я хочу попросить тебя кое о чем, очень важном.

– Нет. Впрочем, ладно, да. – Она глубоко вздохнула. – Ладно, давай.

– Я буду у тебя в восемь… – Связь прервалась.

В половине седьмого ее домик сверкал чистотой. Шеннон нервно ходила по холлу взад и вперед, начисто позабыв о прошедшем дне. Весь первый этаж домика был превращен в одну большую комнату еще прежним владельцем. Солнце светило сквозь стеклянные двери, ведущие в крошечный садик. Она выглянула наружу.

«Надо постелить чистые простыни. Нет, не буду. А то он подумает, что я рассчитывала на… Скорее всего он даже не заметит! А может, все-таки?.. Да. Нет, он неправильно поймет. Я же сказала ему, что между нами все кончено!»

В одну минуту девятого она сдернула с постели простыни и пуховое одеяло, вытащила из комода чистое белье и застелила постель. Затем быстро стянула через голову свое полотняное платье, открыла платяной шкаф, вытащила обтягивающее вечернее платье и надела его.

Он опаздывал. Может, заехал за цветами? «Я сказала ему не возвращаться, пока он не решится на… да нет, это было тысячу лет назад. Что же он сейчас хочет?»