Смертельные чары - Владимир Колычев

– Товарищ майор, я возьму Федора Георгиевича с собой? – спросил Снегов. – Мне с Шадриной поговорить надо, Старостин бы мне помог…

– С Шадриной поговорить? – хмыкнул Прямыхов. – Так это же его бывшая жена. Чем он тебе там поможет? Шпорами бряцать?

– Илья Викторович, попрошу вас оставить при себе ваши казарменные шуточки! – нахохлился Снегов.

Он представлял прокуратуру, начальнику районного отдела не подчинялся, поэтому мог позволить себе такой выпад. И Старостин мог себе такое позволить, потому что Прямыхов перегнул палку.

– Вы куда-то хотели идти? – немного подумав, усмехнулся майор. – Ну, идите, идите. Оба идите.

Снегов взял Федора за локоть и увлек за собой.

– Ты на Прямыхова не злись, – сказал он. – У него своя игра.

– Ну да, он же Вострикова расколол, а выходит, что это кто-то другой здесь убивает. А он уже в область отрапортовал…

– Вот именно. Для него так лучше – Востриков Голикова и Молодова убил, а Шадрина – кто-то другой.

– И этот другой – я, да?

– Ну, я так не думаю.

– Прямыхов думает.

– Я же говорю, его можно понять.

– Можно. Только не получается… Стал бы я показывать место, где раздевался… К дому можно лесом подобраться, по левому берегу. Я там смотрел, никаких следов. Но я бы мог ложный след поставить…

– Не надо передо мной оправдываться, Федор Георгиевич, я тебя ни в чем не виню.

Может, и было что-то у Снегова на уме, но про Федора он у Валентины выспрашивать не стал. Не угрожал ли капитан Старостин покойному мужу? Может, крутился где-то поблизости возле дома, высматривал, строил планы нападения? Нет, ничего такого он выяснить не пытался. Задавал Валентине примерно те же вопросы, что и сам Федор.

А Старостин поговорил с сыном. Оказывается, ночью Гоша ходил в туалет и видел, как из спальни выходил Шадрин. Дмитрий Валерьевич тогда благодушно потрепал его по голове. Но когда это было, в какое время, Гоша не знал, но Валентина сказала, что в туалет он обычно ходит между часом и тремя ночи. И то, если ходит…

– Не позаботился Шадрин о своей безопасности, – заметил Снегов, когда они шли обратно. – Надо было подсказать ему, что убийца где-то рядом бродит…

– Водяной, – мрачно усмехнулся Федор.

– Водяной? Раньше вроде бы оборотень был, – подыграл ему следователь.

– Ну, тогда водяной оборотень. Кто на реку ночью выходит, тому трезубец в шею… А если серьезно, все трое ночью погибли, у реки. И все мужчины. И всех одной рукой убили… Не думаю, что это нечистая сила. Я в это не верю.

– Народ верит.

– Ну, это его право…

– И деревенский народ, и этот, – Снегов повел рукой в сторону элитных домов. – Но деревенским деваться некуда, а эти в Москву могут съехать. Или еще куда…

– Съедут, – кивнул Старостин. – На этот раз съедут…

Труп уже накрыли простыней, когда Снегов и Старостин подошли к месту. Зеваки разошлись, зато Прямыхов стоял, как чучело посреди горохового поля, и с коварной улыбкой смотрел на Федора.

– Ну, что там узнали, Валерий Павлович? – спросил он у Снегова.

– Да ничего особенного. Преступник переплыл через реку, напал на Шадрина, убил… Думаю, он сначала его в реку затащил, а потом ударил…

– Чем ударил?

– Ну, я вам этого точно сказать не могу.

– А ты, Федор Георгиевич, можешь?

– Могу, – исподлобья глянул на своего начальника Старостин. – Заостренный металлический стержень.

– И где он, этот стержень?

– Выбросил.

– Кто выбросил?

– Ну, не я же.

– Преступник выбросил?

– Преступник.

– А ты откуда знаешь, что выбросил? Может, потерял? В воде утопил, случайно.

– Вам виднее.

– Что?!. Хочешь сказать, что это я был! – с непонятным злорадством протянул Прямыхов.

– Я хочу сказать, что вы начальник, поэтому вам виднее.

– Не юли, Старостин, не надо…

В это время из милицейской «Газели» вышел эксперт.

– Анатолий Константинович, ну, что там у вас? – спросил Прямыхов.

– Пока только предварительный результат, – угрюмо глянув на Старостина, ответил криминалист.

– И какой?

– Совпадение.

– И совпадение, – ликующе посмотрел на Старостина Прямыхов и ткнул его пальцем в грудь. – И попадание!.. В тебя, Федор Георгиевич, попадание!.. Но мы свои люди, поэтому не станем тебя убивать. Ты меня понимаешь?

– Что-то не очень, – холодея от дурного предчувствия, покачал головой Старостин.

– Я тебе на явку с повинной намекаю. Можешь признаться прямо сейчас.

– В чем?

– А что, признаваться не в чем?..

– Не в чем.

– Точно?

– Точно.

– И ты уверен в собственной невиновности?

– Абсолютно.

– Значит, бояться тебе нечего, правильно я понимаю?

– Правильно.

– Тогда сейчас ты, Федор Георгиевич, садишься в машину… – Прямыхов показал на милицейскую «десятку», возле которой стоял начальник уголовного розыска.

Капитан Косогоров смотрел на Федора волком, полы пиджака у него разведены, правая рука чуть отведена в сторону, длинная шея вытянута, подбородок выставлен вперед. За пистолет он готов схватиться. И сделает это, стоит только Старостину выказать агрессию. Что-то успело произойти здесь, пока они со Снеговым ходили к Валентине. Что-то страшное для него произошло. И Ольгин в сторонке стоит, глаза прячет. Старостину он сейчас не помощник.

– Садишься в машину, протягиваешь руки, и я спокойно надеваю на тебя наручники. Если побежишь… Но ты же не побежишь?

Угроза во взгляде Прямыхова. Угроза готовой к броску кобры. Он даже едва заметно покачивался, как это делает кобра, собираясь атаковать.

– Может, объясните, что здесь происходит? – растерянно спросил Старостин.

– В машине объясню… Не заставляй меня надевать на тебя наручники у людей на глазах.

– Ну, хорошо…

Федор на тяжелеющих ногах дошел до машины, сел на заднее сиденье и протянул руки, на запястьях которых тут же защелкнулись стальные браслеты.

Косогоров сел справа от него, а Прямыхов – справа. По всем правилам науки в живые тиски взяли. Видать, что-то очень серьезное произошло, если дело приняло такой оборот.

Машина быстро катила по проселку. Хорошая дорога, мелкий щебень укатан колесами до прочности застывшего асфальта, только пыли много. И еще бульдозеры по ней не так давно проехали, следы от гусениц оставили, поэтому машина не столько трясется, сколько вибрирует.