Я тебя не предам - Татьяна Матуш

Второй сапог сверкал так же, как и первый. Можно было бриться, заглядывая в эти сапоги.

- Отлично, - оценил Кот. И с безразличным выражением красивого лица затолкал грязный платок в рот пленнику.

- Грязная тряпка для грязного рта, любезнейший. А вам урок - как бы вы не хотели женщину, не следует называть ее шлюхой только потому, что она вам не досталась. Это... не спортивно. И не повышает ваши шансы у дам. Впрочем, у вас с шансами и так будет не густо. Пока рог не сойдет.

Он отошел и негромко отдал приказ:

- Сворачиваем лагерь и уходим. На Басре перевал должен быть открыт. После него рукой подать до Альсоры, а там либо зеркало найдется, либо корабль зафрахтуем. Поторапливайтесь.

...Когда они отошли на порядочное расстояние, Эшери остановился, поднял ладонь и привычно просканировал окрестности.

- Они здесь. Пока не больше десятка. Нас не видели.

- Парня найдут?

- Должны. След мы оставили четкий.

- А горные собаки его не...

- Я на него щит бросил, - отозвался Марк. Он шагал широко, ноги у кривоносого были длинными, а походка такой легкой, словно тяжеленный заплечный мешок ничего не весил. Хотя, может и не весил. Он же воздушник. Наверняка облегчил его себе левитацией.

Келли со своей сумкой за эти дни так срослась, что почти не чувствовала ее тяжести, когда несла. А вот когда снимала - хотелось взлететь.

- И куда мы на самом деле? - спросила она.

- А как ты думаешь? - прищурился Эшери.

- Ну, на Басре нам точно делать нечего. Раз ты туда егерей направил. Остаются два направления: назад в замок или вперед, через Волчье Ухо. В замке мы уже были, достопримечательности осмотрели... А кое кто даже насмотрелся на них до оскомины. Так что, думаю, на ближайшем привале у нас снова сменится капрал.

Перевал Кастрел, возле Волчьего Уха, считался неприступным - и не зря. Соваться туда без магии - смерть не только верная, но и очень паршивая. Подтверждение Келли увидела сразу после второго лагеря - в расщелине висел человек. В темном плаще его было очень хорошо видно среди слепящего льда.

- Он мертв? - спросила Келли, почти не сомневаясь в ответе, висел человек как-то... не висят так живые.

- Мертв и уже давно. Лет десять, - подтвердил Эшери.

- Почему же его не съели звери?

- На такой высоте они уже не живут. Не могут. Да и не подобраться сюда зверям.

- А мы, значит, можем? - со странным удовлетворением протянула Келли.

- А мы, люди, такие животные: угробить нас с одной стороны легче легкого. А с другой - почти невозможно.

Вот в последнее Келли верила. После случая с лавиной, которая "вдруг" передумала их убивать, горы словно признали ее за свою, приняли. Голова не болела и не кружилась, тошнота осталась в прошлой жизни, а ведь забрались они намного выше Энгера, как бы не вдвое. И даже ослепительный снег - не слепил.

Из всех проявлений "высотной болезни" у Келли наблюдалось только частое дыхание, отсутствие аппетита (бульон заливать в себя приходилось силком, а галеты и вовсе не лезли), да слишком яркие сны, наполненные чудовищами, с которыми девушка раньше никогда не встречалась, даже в старинных книгах с цветными гравюрами.

Ледник они прошли в связках по два человека: Обжора, как самый опытный, страховал Маркиза, молодого, порывистого и тяжелого. Марк отлично сработался с Волком: оба молчаливые, вдумчивые и абсолютно бесстрашные. За эту пару никто вообще не беспокоился. Они шли как два снежных кота, не делая ошибок и почти не оставляя следов.

А Келли двигалась в одной связке с Эшери. Так было "тактически правильно", а еще ей грело сердце то, что Золотой Герцог не спустил оскорбления в ее адрес. И нашел способ отомстить за нее, не убивая.

Правда, мальчик был ему нужен, чтобы "скормить дезу" противнику. Но... одно другого не исключало.

Веревка ее сначала порядком злила - не коза же, и голову имеет - но злость сошла, когда кусок пеньки спас ей жизнь. Не разобрала Келли, чем место, на которое можно наступать, отличается от того, куда наступать ни в коем случае нельзя. Как это вообще можно понять, если раньше не шел этой дорогой?

Но маги как-то понимали. И, не успев добраться до Кастрела, Келли опять оказалась обязанной жизнью Коту. Уже второй раз. Правда, тот уверял, что не считает... но от этого было не легче.

С погодой им в этот раз повезло, дни стояли солнечные. Правда, зверски холодные. Настолько, что даже непрошибаемый Кот поднял и застегнул воротник своей куртки.

...Подошел Обжора, с обветрившимися губами, жуткой щетиной и отчаянными, веселыми глазами.

- Сейчас скальник, потом снег, я его проверил - пройти можно, дальше снова скальник. Ночевать будем в пещере. Если погода не испортится, уже завтра перевалим Кастрел.

- Хорошо, - так же хрипло отозвался Кот. Почему-то на высоте все они не говорили, а лаяли, как простуженные собаки.

- Кел, как себя чувствуешь?

- Нормально, - девушка махнула рукой

- Не беспокойся, Обжора, она хорошо идет...

- Ага, и вишу тоже неплохо. Или висю?

- Главное, не стой где попало. Попадет еще раз.

Келли через силу улыбнулась - почему-то здесь все получалось через силу, даже дышать. Вокруг царило ледяное безмолвие, огромное и жуткое. Казалось - жизни тут нет, и правильно казалось. Зато небо - синее, прозрачное, близкое... Не бывает на равнине такого неба.

И думалось Келли - если вдруг шагнет она мимо камня - так прямо в это небо. И будет падать в него, падать... пока не долетит до звезд...

Девушка встряхнулась. Дурные мысли - плохие гости! Это гора морочит, так что? Ее дело такое - морочить. А дело Келли - не поддаваться.

Энгер и Басра остались далеко внизу, все осталось внизу. Замок Шатерзи с его интригами, Ее Светлость со своими хитростями, Дариана со своей заботой... Здесь, на вершине мира, все, чем она жила до сих пор показалось вдруг мелким и ничего не значащим, даже ее отчаянная детская влюбленность в Золотого Герцога. И на первый план выступила простая и отчетливая потребность - выжить. Дойти. Пройти перевал.

Обо всем остальном она подумает потом, внизу.

Когда, пройдя скальник, они, буквально, ввалились в пещеру, там уже стоял "домик". Обжора, как всегда, успел все вовремя.

Здесь, на предельной высоте, парень раскрылся с новой стороны. Оказалось, что его тело, казавшееся грузным -это, в основном, тренированные мышцы. Некоторая непочтительность, обидная для младшей Шатерзи -проявление заботы, привычка брать на себя ответственность за группу, и за жизнь каждого, кто идет с ним. А язвительность сродни той игле, которая спасает от смерти в ледяной воде, когда ногу сведет судорогой. Укол, короткая боль - и ты способен барахтаться дальше.