Порочная королева. Роман о Екатерине Говард - Элисон Уэйр

– Потом вы будете благодарить меня! – выпалила она и убежала обратно в дом, плача и ненавидя себя за то, что причинила ему боль. Но сказать правду было необходимо. Она больше не любит его, и он измучился бы еще больше, начни Кэтрин притворяться и длить эти обреченные на крах отношения.

В полночь пришли Фрэнсис и Эдвард Уолдгрейв. Они принесли фрукты и вино, которыми угостили всех камеристок. Джоан уехала к матери, и Эдвард вернул свое внимание Дотти Баскервиль, а Фрэнсис, сперва поцеловавшись со всеми девушками, которые были в комнате, присоединился к Кэтрин и заиграл на лютне. Хотя ее и рассердила такая вольность ухажера, он смягчил свою подругу несколькими шутками, а соприкосновение их плеч привело ее в возбуждение.

– Я хочу вас, – повторил вчерашнее признание Фрэнсис, когда они, устроившись на постели, попивали вино. – Это не шутка. Скажите, что будете моей!

Кэтрин вновь задалась вопросом: почему бы ей не завести любовника? Некоторые из здешних девушек переходили от одного кавалера к другому. Ей надоело хранить целомудрие. Возможности замужества для нее не предвиделось; все так и останется, если герцогиня не вспомнит, что надо бы наконец этим озаботиться. Почему бы ей не насладиться радостями любви здесь и сейчас? Она никого другого не захочет так, как хотела Фрэнсиса.

– Буду, – выдохнула Кэтрин и скользнула в его объятия.

– Не волнуйтесь, – тихо проговорил он ей на ухо. – Если я сотню раз делил ложе с женщиной и до сих пор не стал отцом, значит умею заводить детей, только когда мне этого хочется.

– Я тоже знаю, как женщине обращаться с мужчиной и не заиметь ребенка, пока она сама не захочет. Мне рассказала одна камеристка, – сообщила она Фрэнсису.

– Тогда не заняться ли нам любовью? – Его объятие стало крепче.

Кэтрин не колебалась:

– Конечно! Когда остальные лягут спать.

– Мы можем задвинуть занавески.

– Дайте мне допить вино. – Пусть не думает, что ей невтерпеж.

Фрэнсис покачал головой:

– Такая жестокость! – Он растянулся на постели. – Знаете, некоторые считают, что женщина не должна достигнуть оргазма прежде, чем забеременеет.

– Ерунда. Я никогда… – Кэтрин осеклась, поняв, что едва не призналась: да, она позволяла Гарри некоторые вольности.

– Вы точно знаете, что это ерунда, – сказал Фрэнсис со своей неизменной сардонической усмешкой. – Значит, мистер Мэнокс был не таким уж плохим любовником! Не беспокойтесь, Кэтрин, я не ожидаю, что такая прекрасная молодая женщина, как вы, окажется девственницей.

– Но я девственница. Я решила подождать, пока не появится достойный мужчина, прежде чем расставаться с девичеством. И вот я такого нашла!

Только что пробило три часа, и Кэтрин уже готова была нырнуть с ним под одеяло, но тут Мег показалось, что она слышала звуки шагов в галерее снаружи. Никто не смел отворить дверь, все затаили дыхание – не раздадутся ли снова тревожные звуки, но их не было.

– Это привидение! – Фрэнсис осклабился.

– Какое привидение? – широко распахнув глаза, спросила Кэтрин.

– О, я не знаю. – Дерем захохотал. – Но по этому дому обязательно должен блуждать какой-нибудь безголовый призрак или мертвенно-бледный упырь.

– Прекратите! – к радости Фрэнсиса, взвизгнула Кэтрин.

– Думаю, нам лучше уйти, – сказал Эдвард Дерему. – На всякий случай, вдруг там кто-то был. Не стоит рисковать, что нашим милым пирушкам положат конец.

– Я вернусь завтра, – пообещал Фрэнсис и звонко поцеловал Кэтрин, возбудив в ней небывалое ощущение. – Это будет отложенное удовольствие, хотя мне очень жаль покидать вас.

Кэтрин в досаде легла спать. Весь день она томилась по Фрэнсису и решила, что сегодня вечером отдастся ему, а теперь ей придется ждать следующего свидания еще целые сутки.

Часы тянулись бесконечно, но тем не менее прошли. Когда наконец наступил вечер, Мэри, которую Кэтрин теперь считала своей подругой, пусть и не близкой, согласилась снова взять в опочивальне герцогини ключ. Кэтрин побежала в девичью спальню впереди всех, сбросила с себя одежду, вставила внутрь комочек смоченной в уксусе ткани и задвинула занавески со стороны комнаты. Она лежала в лихорадочном ожидании и ждала прихода Фрэнсиса.

Он появился, как только колокол пробил полночь.

– Кэтрин? Вы спите? – послышался знакомый шепот.

– Нет, я жду вас.

Фрэнсис отодвинул штору и уставился на нее в изумленном восторге: она лежала, обнажив груди, и ее волосы огненно-рыжим облаком разметались по подушке. Фрэнсис сбросил накидку и запрыгнул на постель в дублете и рейтузах, дергая за гульфик, чтобы обнажить интимные части тела.

– Кэтрин! – воскликнул он, откинув в сторону одеяло и увидев ее всю обнаженной – мраморное тело, залитое падавшим из окна лунным светом и разрисованное тенями от ажурной решетки. – Как вы прекрасны!

Он стал гладить ее тело пальцами, сперва мягко, потом более интенсивно, и водил и водил ими, пока она не возжелала его отчаянно. Стянув вниз рейтузы, он вошел в нее и скакал как жеребец, ахая и издавая стоны, а потом вдруг замер и начал содрогаться. Сперва ей было больно, но недолго, потому что внутри начало расти другое ощущение. Прижавшись к Фрэнсису всем телом, Кэтрин отдалась головокружительному восторгу. Никогда еще она не испытывала такого удовольствия!

Они были любовниками в продолжение всей этой волшебной зимы. Кэтрин позволяла Фрэнсису обращаться с собою так, как мужья обращаются с женами, и радовалась этому. Часы наедине летели незаметно, ночь превращалась почти уже в день, когда он, обычно последним, покидал спальню камеристок. Теперь Кэтрин часто таскала ключи из опочивальни герцогини сама и сама запирала дверь изнутри. Ею двигало не одно лишь вожделение. Она снова была влюблена, и на этот раз сильнее прежнего. Кэтрин знала, что чувства к ней Фрэнсиса так же глубоки и искренни, как его желание.

Камеристки знали, что происходит у них в спальне. Некоторые относились к этому с пониманием. Даже Мэри беззлобно подтрунивала над ней. Однажды, застав Кэтрин и Фрэнсиса страстно целующимися, она со смехом сказала:

– Посмотрите на них, чирикают, как воробушки!

– Ой, Дерем, бедняга, совсем запыхался! – хихикали другие девушки, слыша, как возится под одеялом влюбленная парочка.

Иногда Кэтрин уводила Фрэнсиса в свою комнату для большей уединенности, но там дверь не закрывалась на ключ, и страх, что кто-нибудь услышит их и войдет, не давал ей расслабиться. В общей спальне, где можно запереться изнутри, было безопаснее.

Однажды Кэтрин попросила своего любовника раздеться догола. Ей хотелось быть как можно ближе к нему, ощущать кожей его кожу, однако Мег, услышав ее слова, предупредила, что так лучше не делать, это рискованно.

– Вдруг герцогиня примется искать ключ и потребует, чтобы ее пустили внутрь?