1993 - Сергей Шаргунов
Шрифт:
Интервал:
– Это терпеть надо. От тебя, думаешь, всегда приятно пахнет? Если хочешь замуж, ко всякому готовься. Отец твой какой был храпун! И ничего – привыкла. Без храпа потом долго заснуть не могла. А я чем лучше? А если в животе несварение? Бывает, так забурчит, что тушите свет. И ты такая же, не святая.
Ближе к ночи позвонил Виктор и спросил раненым голосом, растягивая гласные.
– Прости-и-ишь?
– Прощу, прощу, – сказала, чтоб отделаться.
– Когда мы снова встретимся?
– Не знаю. Ближайшее время занято. У меня командировка.
– К грузинам?
Лена поняла: напился. Он бормотал: “Кто я? И такая девушка… Да как я смел… Как обнагле-е-ел…” – и запел Ободзинского, бархатисто и подвывая:
Эти глаза напротив,
Калейдоскоп огней,
Эти глаза напротив,
Ярче и всё теплей…
Отсоединилась, перезвонил и запел сначала.
– Алкаш, больше ты меня не увидишь, – она отключила телефон.
За окном загорланили: “Леопольд, выходи!” – и как будто узнала Виктора. А что если он напился с соседом, которому оттянул уши, и теперь они проводят ночь во дворе? Потом она услышала басовитый лай на лестнице. “Костя, я ее не удержу!” – донесся писклявый девичий голосок. Лена уткнулась лицом в подушку. Слез не было, одна усталость. Перед глазами извивались, сужая круг, черные птицы с когтями, а танцор в красном трико подкидывал балерину в светлых перьях…
Лену направили не в Грузию, а всего лишь в Дзержинск под Нижним Новгородом, и на одни сутки. В Дзержинске была танковая часть с зелеными фасадами. Выкрав время после осмотра котельной, Лена села в красном уголке. Ей попалась книга Бориса Рявкина “Очерки смелого времени”. Во время расстрела большевистской демонстрации летом 1917-го матрос был ранен в ногу навылет, вбежал, хромая, в богатый дом и попал в комнату к девушке, которая не испугалась, перевязала его и спрятала в шкафу. Он отлеживался там неделю тайком от остальных домочадцев. Осенью большевики победили, семья девушки уехала из Петрограда, а она осталась, нашла того матроса и вместе с ним прошла всю Гражданскую. История была фантастичной, но тем более пьянящей. Как только Лена прочитала несколько первых абзацев, что-то сжалось у нее в груди, а наткнувшись на “медный вихор моряка”, она отложила книгу и какое-то время сидела в молчании.
В Москве с порога квартиры ее ждал телефонный звонок.
– Ты уже вернулась? Повидаемся? Куда ты хочешь?
– А давай в цирк! – сказала Лена, вновь женской неосознанной природой ощутив, что сейчас самое оно – дать влюбленному шанс и пойти с ним туда, где ему так нравится.
Она не сразу узнала его. Поняла, что это он, лишь когда подошел вплотную. Он переоделся, был в малиновом свитере, который ему очень шел, в черных брюках и вдобавок постригся – волосы уменьшились вдвое. Сделал руку калачиком, Лена зацепилась и, едва тронулись, начала возбужденно трещать. Он держал руку неподвижно, а Лена, не переставая трещать, терлась о его твердый мускул. Она рассказывала о всякой всячине: старинных зданиях, фонтанах, шашлыке, полковнике, якобы пристававшем в тбилисской котельной (“Я его усмирила за пять минут! У меня где сядешь – там и слезешь!”). Мускул кавалера ходил волнами: то ревниво каменел, то расслаблялся до резинового умиления.
– Ну и как в целом там?
– Подумаешь… Ничего особенного. У нас в Москве лучше!
– Честно? – Он остановился и заглянул ей в лицо. – Хорошая ты девчонка, Лена! – выдохнул с завистливой интонацией, как о чужой невесте.
В цирке им достались места у самой арены. Представление еще не началось, а Виктор уже подался вперед. Он потирал руки и посмеивался, словно в предвкушении застолья.
Человек во фраке, с алым шариком на носу вышел на арену и выпустил из рукава петуха с мясистым гребнем. Петух пропел хрипло и злобно, одним махом перелетел в зал и вонзился сидевшей там женщине в каштановую халу Женщина завизжала, взвизгнула и Лена.
– Страшно? – спросил Виктор залихватски.
– Неа! Давно не была!
– Она подученная.
Клоун вывел женщину на арену, отцепил петуха, накинул на нее серое манто, которое тотчас рассыпалось и разбежалось стаей.
“Мыши!” – Лена повернулась на веселый крик: это вопил, подскакивая, худой мальчик. Он был окружен детьми со всех сторон, и они начали шуметь и ерзать.
И тут объявили номер с тигром. Крупный, терракотовый, с чернильными полосами, зверь проворно бежал по кругу, а в центре стоял юноша, скрестив руки, и широко улыбался напряженной улыбкой. Мальчик из зала сложил ладони рупором и заорал. Юноша на арене скомкал улыбку, тигр остановился, повернув морду.
– Подученный? – Лена дернула Виктора за локоть.
– Кто?
– Мальчик!
– Вроде нет.
“Что он кричит?” – Лена вслушивалась. “Адис-абеба!” – кричал мальчик капризное и спелое слово, чем-то впечатлившее его. “Аддис-Абеба!” – разобрала, наконец. Юноша хлопнул в ладоши. Тигр громко ударил хвостом. Дети галдели. Кто-то в зале свистнул.
– Ой! – Лена, не думая о приличиях, схватила обе руки Виктора и сжала.
– Боишься?
– Боюсь!
Тигр понесся по кругу дальше, но теперь одной лапой попадал за край арены.
Руки Виктора накрыли Ленины. Лежали сверху и поглаживали – непринужденно, тепло, уверенно. Ее пальцы трепыхались благодарно.
На арене поднялась и выросла раскидистая пальма. Из-за кулисы показалась черная шимпанзе в синих рубашке и шортах, которая вела за собой блондинку в розовом платье. Заиграл оркестр, и обезьяна закружила барышню, то прижимая к себе, то отодвигая.
– Адисабеба! – снова крикнул мальчик.
– Почему его не уведут? – спросила Лена гневно.
Обезьяна оставила подругу, схватила пальму одной правой, подняла и закрутила в воздухе.
– Господи! – простонала Лена.
– Не бойся!
Они посмотрели друг на друга одновременно, и губы их слились.
Лена, зажмурившись, целовала Виктора и не видела, как мальчика быстро тащит вон классная руководительница, а обезьяна возвращает пальму на место и продолжает танец с блондинкой. Лена взасос искала у Виктора защиты, руками оплетя ему шею.
– Ого! – сказал он губами в губы и показал глазами куда-то.
Она отстранилась.
Виктор всматривался вверх: там под круглым куполом рисовал своим телом нули, восьмерки и прочие знаки оранжевый человечек, похожий на палочку в краске.
“А как же я?” – подумала оскорбленно и спросила:
– Хочешь остаться или погулять?
– Погуляем! – он мгновенно и безошибочно отрекся от цирка, и они, наступая зрителям на ноги, выбежали из зала.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!