След на воде - Татьяна Ивановна Ефремова

он под эту дверь рвался. Но озвучить свои догадки я не могла — все равно не признается, зато крику будет много. И разговоров о том, что «бабы — такие дуры». Ну его! Пусть слушает, если хочет, все равно не отвяжется.

Светка открыла мне дверь и вздохнула с облегчением.

— Хорошо, что ты пришла. А то я не знаю, что мне делать.

Она за руку втащила меня в каюту, потом выглянула в коридор и, не увидев ничего подозрительного, захлопнула дверь. И на замок еще закрыла для верности.

Пути к отступлению были отрезаны. Снова всякие мысли закопошились в голове. Может, зря я Димыча с собой не взяла? Они, конечно, сейчас уже под дверью стоят, слушают. Только, если меня, в самом деле, убивать начнут, толку от них будет немного. Дверь-то закрыта. Не выламывать же ее, в самом деле. Одно утешает — кроме нас с Зотовой, в каюте никого нет, а уж со Светкой я как-нибудь справлюсь.

А вдруг убийца сейчас в душевой прячется, а в нужный момент выйдет? Нет, надо было согласиться с Димычем, что все мы бабы — дуры, и взять его на подмогу.

Я прошла на ватных ногах до кровати и села без приглашения. Не до церемоний сейчас, когда жизнь висит на волоске. Ну, Зотова! Не ожидала я от нее такого.

Я посмотрела на коварную Зотову и обомлела. Судя по ее виду, боялась она не меньше моего. И как я в ресторане этого не заметила? На ней же лица нет. Бледная вся, руки трясутся, озирается зачем-то, хотя никого, кроме нас, в каюте нет.

— Свет, что случилось?

— Капец мне, вот что случилось, — сказала Светка обреченно. — Вляпалась я в историю по самое не хочу.

— Да в какую историю-то?

Светка села напротив меня и заглянула в глаза.

— Это правда, что у Карины записку нашли, в которой обещают золото вернуть?

— Правда, — кивнула я.

— Ты сама ее видела, эту записку? Своими глазами? Сама читала?

Я молча кивала, не понимая, чего Светка привязалась к этой злосчастной записке.

Светка схватилась за голову и сказала совсем тихо:

— Все, я пропала.

— Да что случилось-то? — чтобы услышать, наконец, в чем дело, я тряхнула ее за плечи. — Рассказывай нормально, хватит причитать.

— Тебе легко говорить, — взорвалась вдруг Зотова. — А мне капец, поняла! Карина записку получила, так? В записке сказано, что золото отдадут, если придет, так? Она пришла, а ее убили, так? Значит, золото украл убийца! И у кого золото, того и сажать надо!

— Ну, и что?!

— А то, что золото — вот оно!

Светка сунула руку под подушку, вытащила прозрачный пакет и высыпала из него на стол внушительную кучку изделий ювелирной промышленности. Пара колец скатились со стола и пропали из виду где-то под ногами.

Я уставилась на нее, совершенно сбитая с толку.

Светка вдруг всхлипнула как-то протяжно, с подвывом и, упав лицом в подушку, затряслась в рыданиях.

— Свет, откуда оно у тебя?

Поднявшись, она зашептала, торопясь и захлебываясь слезами:

— Оттуда! Это я его украла, я! Но я не убивала! Вот чем хочешь клянусь, не убивала я. Думала, пусть она понервничает, а я потом отдам. Вернее, подброшу в каюту или на работе куда-нибудь. Но я не убивала! А теперь получается, что это я Карину. А это не я. Честное слово!

— Зачем? — никак не могла я взять в толк. — Зачем оно тебе понадобилось?

Слово «украла» я произнести не могла. Даже повторить за Светкой не получалось. Этим словом я как будто ставила на ней крест, клеймо, которое никуда потом не спрячешь, не выведешь, ничем не замаскируешь. И которое не позволит нашим отношениям быть прежними. Даже если ничего не подтвердится, если окажется, что Светка не виновата ни в чем, все равно между нами будет стоять это страшное слово.

— Зачем оно тебе?

— Да ни зачем. Я злая на нее была, хотела проучить как-то, отомстить. Но чтобы не знали, что это я. Думала, пусть помучается, попереживает — меньше будет по сторонам пялиться, глазастая наша. Вот и взяла. Хотела отдать потом, через пару дней. И не успела. А теперь получается, что это я Каринку убила. А это не я. Не я это! Не я!

— Да никто на тебя и не думает, — я старалась говорить как можно убедительней, потому что не нравилось мне очень Светкино состояние. Она как будто не слышала меня вовсе, а только повторяла это свое: «Не я это! Не я!»

— Если хочешь знать, Димка сразу сказал, что записки этой не должно было быть по логике. Что тому, кто золото взял незачем с Кариной встречаться. Никто на тебя не подумает, не бойся.

Светка раскачивалась из стороны в сторону, так, что я даже испугалась, что она стукнется головой о переборку, и сипло шептала, как заведенная:

— Это не я! Я не убивала! Не я! Не я! Не я…

Я поняла вдруг, что Зотова меня не только не слышит, но и не видит, похоже. И говорит не со мной, а просто шепчет эти свои «не я», как заклинание.

Я кинулась к двери, чтобы позвать Димыча. Пусть он сам ей скажет, что в убийцы ее записывать не собирается.

Они с Вадимом вломились в каюту с такими лицами, словно и правда собирались меня спасать от компании маньяков. Правда, Вадик тут же и вышел обратно, оценив обстановку, а Димыч потребовал подробностей в свойственной ему манере.

— Что за фигня? — поинтересовался он, указывая глазами на сотрясающуюся от рыданий Светку.

Объяснить я ему ничего не успела, потому что вернулся Вадим, на этот раз с чемоданчиком, и предложил нам обоим погулять минут пять за пределами каюты.

Мы вышли, но гулять никуда не пошли, остановились здесь же, подперев спинами стену, и я рассказала Димычу в чем причина Светкиной истерики.

— Ну, вот, я же говорил, что с запиской лажа какая-то, — кивнул он удовлетворенно. — Не должен был тот, кто цацки взял, стремиться с потерпевшей встретиться. Так все и получается. Хоть золото нашлось — и то хорошо.

Тут открылась дверь, и появился Вадим. Мы ринулись к нему, но он остановил нас движением руки и сказал коротко Димычу:

— Я ей успокоительное вколол, так что, она заснет скоро. Но минут десять-пятнадцать у тебя есть. Можешь поговорить, только осторожненько. Состояние у нее не самое лучшее. И знаешь, я, конечно, не специалист, но не похожа она на убийцу, по-моему.

— Психологи все, куда деваться! — буркнул Димыч, скрываясь за