Анастасия - Александр Бушков

К ее несказанному удивлению, обнаружилось, что после этогостало легче. Определенно легче. Даже стыда за малодушие поубавилось – словносбросила с плеч тяжелый груз.

...Небо уже посерело, звезды были едва различимы, когда ониподъезжали к воротам. Снова застучали в дребезжащее стекло рукоятями мечей.Снова после долгого молчания за стеклом забелела заспанная физиономия и сталабубнить, До первых петухов еще далеко, а до казарм гораздо ближе. Тут, напосрамление стражника и к радости Анастасии, на ближнем подворье заорал петух –самоуверенно, звонко. Довод был неопровержимый, а золото его подкрепило.Стражник зевая, выбралась на крыльцо и поплелась отмыкать цепь.

Анастасия взбежала по шатким ступенькам в караульню и сразмаху швырнула внутрь горсть монет, что было лучшей побудкой, и в подметки негодившейся военному рогу. Вскоре уже восемь отчаянно зевавших и потягивавшихсястражников выталкивали брус из огромных скоб. Упираясь обеими руками, налеглина правую створку ворот, и она с тягучим скрипом распахнулась наружу.

Анастасия пустила Росинанта галопом. Она была без кольчуги ишлема, волосы разметались, рассветный холодок выстудил рубашку, заползал врукава и в распахнутый ворот. Меч колотил по бедру. Кони, разозленныепроведенной под седлом ночью, в понуканиях не нуждались – они едва непроскочили нужный поворот.

Двухэтажный охотничий домик из толстых бревен стоял посредибольшой поляны. Все окна закрыты ставнями, и в щелях не видно света, В конюшне,чуя чужих коней, забеспокоились лошади. Забрехала собака, из конюшни выскочилазаспанная сторож, но Анастасия так прикрикнула на нее, что та ни жива ни мертвапросунулась внутрь и захлопнула дверь – быть может, она решила, что этоочередной набег т кровной мести. Анастасия привстала на стременах и что естьсилы затрубила в рог. Хриплый тревожный рев далеко разнесся по лесу. Анастасиятрубила и трубила, пока не скрипнула дверь. На галерею вышел тот рослый усач.Держась за перила, моргая, стал разглядывать Анастасию так, словно она былапроисходящим от неумеренного пития видением.

– Подойди сюда! – сказала Анастасия. – Живо!Он лениво подошел, скребя в затылке. Тут же Анастасия, перевесившись с седла,одной рукой схватила его за волосы, а другой приложила к подбородку кинжал,лезвием плашмя. Медленно, внятно, чеканя слова, сказала:

– Я – княжна Анастасия. Не слышал? Если ко мне сейчасже не выйдет мой псарь... Вас тут много, но вы все – барахло, лоботрясы свиты,потешники. Я войду в дом, и вы будете в окна прыгать, вынося на себе рамы иставни...

– Ну понял, понял, – пробурчал усач. – Я-топри чем? Так и передам.

– Ты уж постарайся, – грозно-ласково попросилаАнастасия и не сразу убрала кинжал.

Он удалился внутрь, оглядываясь и хмыкая. Какое-то время внутрибыло тихо, потом в щелях заблистал колышущийся свет, забубнили мужские иженские голоса, кто-то капризно возмущался, кто-то уныло уговаривал, гомона исвета становилось все больше. Анастасия вновь затрубила. Наконец из дверейпоявился Капитан. К тому времени уже рассвело, и видно было, что он являетсобой примечательную и забавную смесь смущения, облегчения и попыток сохранитьневозмутимость: За спиной Анастасии фыркнула Ольга.

– Влезай на коня, – хмуро бросила ему Анастасия,подъезжая вплотную к крыльцу.

Он одним прыжком оказался на крупе Росинанта за ее спиной, иАнастасия, не дожидаясь, пока он устроится поудобнее, поехала прочь. Капитанпошатнулся, схватил ее за талию. От него крепко припахивало вином иненавистными духами.

– Руки, – сухо сказала Анастасия.

– А за что же тогда... Ага, вот. – Он ухватился завысокое седло. – Слушай, ну чистенько они меня упаковали...

– Вояка, – хмыкнула Анастасия.

– Кто ж думал, что прямо в городе? Ну компания, я тебескажу...

– Подробности меня не интересуют, – сказалаАнастасия, чуя щекой его горячее дыхание, и тут ее прорвало: – Нет, я непонимаю! Ну ладно, сунули в мешок, спутали, но потом-то, потом?! Здоровенный,умелый, может голыми руками толпу разбросать, жерди он рукой рубит, топорусатый... Мог их по стенам размазать и уйти, так нет, приглянулась компания...И кто?! Кошка белобрысая...

Капитан смущенно покряхтывал за ее спиной, подпрыгивая не втакт размашистой рыси Росинанта. Анастасия уже чувствовала себя победителем, аего стертым в порошок и сгоревшим со стыда, когда он наклонился и шепнул ей наухо:

– Настенька, а у вас пословица про собаку на сене входу?

Пословица была в ходу. Весь оставшийся до городских воротпуть Анастасия молчала.

Полон воздух забытой отравы...

Ю. Кузнецов

Лошади осторожно перебирали ногами, входя на крашенныетемной краской (чтобы не так пугались норовистые кони) доски парома. Старшинаперевозчиков протяжно крикнула, перевозчики вцепились в канат, уперлись грубымибашмаками в настил, и паром поплыл в сизой дымке утреннего тумана, заскользилпоперек реки Тюм, отделявшей Счастливую Империю от неизведанных ничьих земель.Анастасия стояла у перил и смотрела в мутную воду. Временами из нее высовывалихищные зубастые пасти караси, вцеплялись в толстые бревна, откусывая щепки,пытались вцепиться когтистыми передними лапами, вскарабкаться, но срывались иплюхались назад в серые волны.

– Эх, де-ти-ну-шка, ухнем! – протяжно вскрикивалиперевозчики на старинный манер. – Эх, бе-де-ная, сама пойдет!

– Мириться будем, Настя? – бесшумно подошелКапитан, уже в своей обычной одежде и кирасе. Перевозчики с любопытствомкосились на него, но в распросы пускаться не осмелились.

– Мы и не ссорились, – ответила Анастасия,стараясь, чтобы голос ее звучал как можно равнодушнее. Ольга держалась поодаль,присматривая за конями: – Я эту белобрысую кошку слишком презираю, чтобы...

– Ну, затащили. Ну, не сдержался. Заменим смертнуюказнь испытательным сроком? – Его веселость, как и ее равнодушие, былачуточку наигранной. – Настя...

– Хватит, – сказала Анастасия иотвернулась. – Я тебе не нянька. А если тебе взбрели в голову какие-тоглупости, то советую помнить, что это и есть глупости. Я рыцарь, а не кошка вперстнях. Все. Мы снова в дороге.

Капитан пожал плечами, отошел, напевая:

Как на черный ерик,

как на черный ерик

бросили казаки

сорок тысяч лошадей...

Приближался берег – точно такой, как покинутый ими, та жетрава, те же деревья, то же солнце. Но берег был чужой. Раньше они всего лишьотклонялись от Тракта и в любой момент могли свернуть к наезженной дороге,знакомым землям. Теперь же впереди была полная неизвестность. Если хоть однадесятая страшных рассказов хронистов правдива...