Фобия - Наталья Андреева

— Ну да. Ведь это ребенок Марка?

— Я… должно быть, вы правы. Насчет того, что нам надо встретиться. Я перезвоню.

— Алла? Что случилось? Ты не можешь говорить?

— …

— Кто-то рядом, да? Это он заставляет тебя звонить? Так? Ты все это делаешь по чьей-то указке? Из-за денег, да? Но я сама могу дать тебе денег. Если бы ты приехала ко мне…

Короткие гудки...

Звонок.

— Это опять я. Два слова, потому что телефон может прослушиваться: я приеду.

— Хорошо, но…

Короткие гудки.

— Но когда, Алла? Когда?

Звонок.

— Да? Алла, это ты?

— Алла? Ха-ха! Так вы что, уже подружились?

— Я думаю, что подружимся, Ника. Она должна ко мне приехать.

— Можно поприсутствовать при вашей беседе?

— Не стоит. Это личное.

— Вот как? У тебя появились от меня секреты? От лучшей и единственной подруги?

— Ты мне не подруга.

— Что ж так-то? Променяла меня на какую-то девку только потому, что девка эта беременна от твоего мужа? Ты точно ненормальная. Может, мне стоило переспать с Марком, а потом тебе в этом признаться? Тогда бы мы стали подругами по-настоящему.

— Он бы никогда не стал с тобой… заниматься любовью.

— Это еще почему? Разве я не красивая женщина?

— Красивая. Но не в его вкусе.

— С чего ты это взяла?

— Марк так говорил. Что ты слишком худая и что у тебя груди нет. Ему не нравятся такие женщины.

— А может, он тебе врал? Может, бдительность усыплял? А сам тайно умирал именно по мне?

— Не смеши. Знаешь, я его все-таки очень любила. Что касается его вкусов, я их отлично изучила. Я прекрасно знаю, какие женщины ему нравились. Вот Алла ему нравилась.

— Ты же ее никогда не видела! Откуда знаешь?

— Не видела. Но она блондинка, Марку нравились именно блондинки. И я просто уверена, что у нее большая грудь. Не как у тебя.

— И что?

— И ноги красивые.

— А у меня что, некрасивые ноги?

— Знаешь, не очень. И ты это прекрасно знаешь, поэтому и предпочитаешь ходить в брюках.

— Мне просто так удобнее.

— У тебя бедер нет. И талии.

— Чушь! Я стройная и очень худая.

— Вот именно: очень. Слишком уж худая. Тощая.

— А ты толстая.

— Я и не утверждаю, что нравилась ему. Но у меня, по крайней мере, хватало денег, чтобы оплачивать его постельные услуги.

— Да он с тобой почти и не спал!

— Представь себе, что спал. Ему же надо было усыплять мою бдительность. Чтобы безнаказанно ездить к любовнице, надо еще и жену удовлетворять. Особенно если у этой жены полно денег. Он дорого мне обходился, но это того стоило. Марк прекрасно отрабатывал свое содержание. В постели.

— Замолчи!

— А что ты так взвилась? Он тебе нравился, да? Признайся, Ника: мой муж тебе нравился.

— Как всякий красивый мужчина.

— Как всякий очень красивый мужчина. Согласись, что такого, как Марк, нечасто встретишь на улице.

— Он тебя этим и подцепил. Своими широкими плечами и смазливой мордашкой.

— И пусть. Я же сказала: это того стоило.

— А еще недавно ты рыдала в телефонную трубку, что он смотрит на тебя и морщится от отвращения.

— Мало ли что мне казалось.

— Он спал с другой женщиной.

— Может, ему одной было мало? Это темперамент такой. А ведь ты мне завидовала. У тебя-то был кто-нибудь все это время?

— Представь себе!

— Все равно, такого мужчины у тебя не было.

— Да откуда ты знаешь?

— И если бы на моем месте была ты, он бы тебе тоже изменял. С такой, как Алла. Так что зря ты мне завидовала, Ника.

— Чушь! Если бы на твоем месте была я, у меня с Марком все было бы по-другому!

— Откуда такая уверенность? Ведь ты его почти не знала. Вы виделись несколько раз, и все.

— Просто я другая. И я знаю, как надо себя вести, чтобы удержать мужчину.

— Вот как? Что ж муж тебе изменил?

— Что ты об этом знаешь!

— А у тебя комплекс неполноценности. Ты меня к психотерапевту посылала, а сама-то там была когда-нибудь? Какая у тебя фобия, Ника?

— Нету меня никаких фобий! Я красивая, вполне состоявшаяся, уверенная в себе женщина.

— Кого ты уговариваешь, себя или меня?

— Перестань!

— …

— Знаешь, а ты изменилась за эти дни. С чего это вдруг?

— С того, что мне некуда больше отступать. Представь себе, жила-была девочка, все ее оберегали, потому что девочка была больна, не хотели, чтобы она волновалась. И девочка всю жизнь считала себя слабой, беспомощной и больной. И вдруг… Знаешь, а это вы сейчас даете мне силу.

— Кто это вы?

— Все, кто толкает меня к самому краю. Я и сама не знала, что могу быть такой. И я очень жду, когда ко мне приедет Алла.

— Зачем?

— Во-первых, я не сделаю больше глупости и отдам вновь написанное и заверенное завещание лично ей в руки. При ней написанное. Ее-то никто не считает невменяемой. Во-вторых, я хочу поговорить с ней о ребенке Марка. В-третьих, выяснить, что это за человек стоит рядом, когда она разговаривает со мной по телефону. И почему заставляет мне звонить и говорить все те вещи, которые якобы могут меня расстроить. В-четвертых…

— Что, есть еще и в-четвертых?

— Представь себе. Мне сейчас надо собраться с мыслями, последнее время я что-то стала рассеянной. Это нервы. Но надо взять себя в руки.

— Всего несколько дней назад ты была совсем другой…

— Знаешь, пружина, если ее со страшной силой сжимать и сжимать, тоже не выдерживает и распрямляется. Оказывается, у меня были какие-то скрытые силы, и вот они теперь со мной. Я знаю, что делать.

— На всякую силу есть другая сила, ты это запомни. А ты даже из дома выйти не можешь.

— Могу. Представь себе — могу. Кстати, а зачем ты звонишь?

— Узнать, как твои дела, как ты себя чувствуешь. Могу приехать. Но ты же гостью ждешь.

— Да. Жду.

— Что ж. Перезвони мне, когда она уедет.

— Хорошо, Ника. Я тебе перезвоню.

— Целую. Пока.

— Пока.