Война - Алексей Рудаков

— Они не знают где восток! И — не могут правильно молиться, понимаете? Они на грани бунта! Если не молиться ежедневно по нескольку раз, то ворота в рай не откроются. Понимаете?

Мы с Греем переглянулись. Религиозные фанатики на борту — только этого не хватало.

— Я, пожалуй, своим тревогу сыграю. — Грей начал что-то набирать на своём комме.

— Угу, только стрелковку лёгкую берите. Мне дырок в корпусе не надо.

— Принято, капитан.

Мы одновременно встали и направились к выходу из кают компании.

— Вы будите их убивать? Стрелять? — прошептал, видя наши действия археолог.

— Надеюсь, до этого не дойдёт. — я вынул из кобуры свой пистолет и, передёрнув затвор, засунул его во внутренний нагрудный карман: — А ты, Сеймор, чего сидишь? Пошли. В конце концов — это ты их нанимал.

Он кивнул и крайне неохотно занял место в хвосте нашей короткой колонны.

Около двери ведущий в отсек с рабочими нас уже ждали бойцы Серого Кулака. Увидев нас, они встрепенулись и взяли оружие на изготовку, ожидая команды старшины.

— Отряд! Ставлю задачу. Первое — обеспечить безопасность нанимателя и капитана при проведении переговоров с мятежниками. Второе — при проявлении агрессии — подавить мятеж. Патронов не экономить, но учитывать, что там рабочие. Перебьёте слишком много, будите сами лопатами махать. — он оглядел своих орлов и продолжил: — Всё. Готовность ноль.

— Ты всё? — поинтересовался я у Грея, и дождавшись подтверждающего кивка, подошёл к двери.

А из-за неё, несмотря на достойную звукоизоляцию, раздавался нестройный гул раздражённой толпы. Я ткнул клавишу открытия и, дождавшись, когда створка полностью втянулась в проём, зашёл.

Внутри меня встретила гробовая тишина, щедро сдобренная недобрыми взглядами двух десятков крепких, смуглых мужиков. И запах. Запах злости и отчаяния. О, да! Подобный кислый и вызывающий ломоту зубов запах был мне знаком. Нанюхался, пока сидел в пересылке, ожидая отправки на Рай.

— Так, Уважаемые. — я заложил руки за спину, как бы случайно продемонстрировав пустую кобуру, и сделал пару шагов вперёд, отчего толпа слегка подалась назад и теперь люди окружали меня с трёх сторон.

— Чего бузим?

Толпа взорвалась недовольными криками, отчего я, поморщившись, поспешно поднял руки, призывая их замолчать. Не помогло — орево продолжалось и, судя по тому, что я не мог понять ни слова — орали они не на всеобщем.

— А ну тихо! — рявкнул я и Клён, следивший за происходящим из рубки, врубил корабельную сирену. Помогло — заткнулись.

— Тихо. — прикрикнул я недовольно: — Кто старший? Пусть он говорит.

Из толпы выдвинулся неотличимый от остальных мужчина, для меня они все были на одно лицо, да, собственно, как и мы для них.

— Ты знаешь, кто я? — начал я с простого вопроса.

— Да, капитана-джан. Ты капитана этого корабля, капитана-джан.

Фух. Уже что-то: — Чего шумите?

— Капитана-джан. — он откашлялся, обернулся к своим товарищам и, ощутив их моральную поддержку продолжил: — Капитана-джан, мы тихие люди. Мы молимся четыре раза в день и один раз ночью, — он принялся загибать пальцы, а его соотечественники дружно закивали, подтверждая правоту этих слов.

— У нас с собой священные часы, и мы знаем время молитв, но Капитана-джан, тут нет востока! Мы молимся священные пять раз, — для наглядности он потряс в воздухе растопыренной пятернёй, но лица наши должны быть обращены на восток, туда, откуда придет Спаситель.

— И что?

— Тут нет востока! — он обвёл рукой пространство отсека. — Мы не знаем куда обратить свои лица, Капитана-джан!

Толпа за его спиной возмущённо загудела.

Мде…ситуёвина.

— А ты кто? — спросил я его выгадывая время для раздумий. Ситуация, действительно была хреновая. Не останавливаться же по пять раз в день чтобы они могли определиться в пространстве.

— Я — наиб этих скромных и смиренных людей.

— Наиб, я вижу мудрость на твоём лице. Как ты определяешь где восток?

— Днём — по Солнцу, вечером по звёздам.

Логично, чёрт подери.

— А когда не видно Солнца или звёзд?

— По карте, — он не добавил вежливой формы обращения, и я понял, что мой рейтинг начал своё падение в его глазах. Надо было срочно что-то предпринимать, вот только стрельбы мне тут не хватало.

— Значит, по карте? — я обежал взглядом помещение. Оно было практически пустым. На полу валялись два десятка тощих матрасов, рядом с которыми лежали небольшие мешки с пожитками работяг. Одну стену украшал плакат с какими-то загогулинами — наверное это были цитаты из из священных книг. С другой стороны, на нас смотрел план пожарной эвакуации — разрез Анаконды со стрелочками-путями экстренного покидания корабля.

— Иди сюда, наиб, — подозвал его я и, когда он подошёл, показал на план.

— Ты знаешь, что это?

— Да. Это план твоего корабля.

— Это карта, наиб. Карта моего корабля. — я выжидающе посмотрел на него.

— Карта? — он подошёл и внимательно изучил план: — Это карта? Но тут нет сторон света!

— Я думал ты искушён в картах, наиб, — с сожалением произнёс я: — Где у карт север?

— Наверху….

Я молча ткнул в нос Анаконды.

— Там север? — он недоверчиво посмотрел на меня.

— Это мой корабль, и кому как не мне знать — где у него север.

В ответ он снова принялся изучать план, что-то бормоча себе под нос.

— Вот ваш восток, — я ткнул в правый борт.

— Ты уверен, Капитана-джан?

— Абсолютно. Это же мой корабль.

Ответить ему помешал шум сзади — работяги, истосковавшиеся по молитве, дружно падали на колени и истово били поклоны правому борту Анаконды.

До окончания вахты Клёна более ничего не происходило. Сменив его в рубке, я проверил курс и уселся в кресло — по прямой нам оставалось преодолеть ещё около трёх сотен световых лет — если, бы не вынужденный крюк, который я заложил, чтобы обойти территорию, контролируемую флотом Империи, и надо было проверить курс. Бдительность лишней не бывает, особенно если у вас на борту представители одной из враждующих между собой сторон.

Перейдя, в очередной раз, на курс следующего прыжка, я убрал руки от рычагов управления. Система была пустая, состоящая только из одной умирающей тусклой звезды, и я мог позволить сделать себе небольшой кофе-брейк, благо кофейную машину я заранее разместил в рубке, переделав под неё один из шкафчиков для скафандров. К кофе у меня был заныканы печеньки и прочие мелкие радости, так что следующие несколько прыжков я собирался провести в обстановке повышенной комфортности.