Реставратор - Сайфулла Мамаев

– Папулька, как дела? – Нина влетела на кухню и ткнулась мягкими губами в щеку отца. В кухне сразу стало как будто светлее.

– Да вот, сидим с мамой и ждем тебя, – радостно улыбаясь, ответил отец. – Я, грешным делом, рассказал ей про побег маньяка, вот она и дрожит за тебя, говорит, темно, а Нинка загуляла, домой не идет.

– Я у Вики была, – сообщила Нина. Она схватила кусочек торта и, запивая холодным молоком, стала есть.

– Нинка, сколько раз тебе говорить, чтобы сладким аппетит себе не портила! – закричала Мария Александровна. – Я котлет нажарила, пюре натолкла…

– Давай. – Нина кивнула, пшеничные волосы упали на лоб. – И огурец соленый тоже.

– Как, после сладкого? – удивился отец.

– А потом еще раз сладкое будет. – Нина побежала мыть руки. – После ужина!

Старшие Сурковы переглянулись и заулыбались. Нет, такой дочки ни у кого нет.

И вдруг дом сотрясся от страшного удара. В коридоре загрохотало – это упала двойная дверь вместе с рамой. Куски цемента и штукатурки влетели в коридор и, ударившись о стену, посыпались на пол.

Осененный страшной догадкой, Сурков замер. Жена, сорвавшись с места, пробежала мимо неподвижного Геннадия Семеновича и выскочила в коридор – лишь для того, чтобы через мгновение ее голова с обрубком плеча вкатилась назад, рассеяв по стене веер кровяных брызг. Несколько теплых капель попало на лицо супруга, но даже это не вывело его из оцепенения.

Адвокат обреченно ждал своей участи. Вот сейчас войдет Чернов и…

Тяжелые шаги приближались. Сурков не смел поднять голову и взглянуть в глаза убийцы. Но он увидел ноги. Боже всемилостивый, да разве это… человеческие? Разве у людей бывают такие?

Господи, спаси и помилуй, что это? В наступившей тишине хлопнула дверь ванной. Нина? Боже, его девочка! Может, хотя бы она спасется!

– Нинка, беги! – закричал Сурков и, схватив со стола старый кухонный нож, взглянул на своего врага, – Ну, давай…

– Сколько раз я тебе говорил, Андрей, чтобы ты не порол горячку? И вот, пожалуйста, рисунков нет, одни только твои слова. Как же, я тебя спрашиваю, горячая твоя башка, я смогу теперь составить о них более или менее точное представление? – Баграмов вскочил и зашагал по комнате. – Как, скажи мне?

– Хочешь, я тебе нарисую? – отозвался Соколов. – Ты же знаешь, я могу по памяти… Но это, конечно, будет копия… жалкая копия, совсем не передающая силу произведения. Да и зачем они тебе? Сравнивать с твоими материалами? Или искать аналогии в Библии и других святых и древних книгах? Старо и малоэффективно.

– Да нет, ты не понял! – Профессор замахал руками. – Нет, я не имел в виду чушь, которую пишут в романах на мистические сюжеты. Нет, тут другое… Ты будешь смеяться, но постарайся выслушать меня серьезно… и до конца.

Соколов поднял обе руки ладонями к собеседнику, мол, все, молчу.

– Помнишь, при одном из прежних президентов, вернее даже будет сказать во времена правления его всесильного охранника, ходили одно время разговоры о разработке у нас в стране психотропного оружия? Вернее, я бы даже сказал – психотропного оружия массового воздействия? Так вот, открою тебе маленький секрет, меня тоже привлекали к этой программе. Да, да, и не вскидывай так удивленно брови, я знаю, что и тебе поступали такие предложения. Ко мне пришли сразу после твоего отказа. А вот я согласился. И не потому, что желал быть поближе к власти, просто давно хотелось собрать вместе таких людей, как ты, как покойная Кулешова или Озолиня, например… Надеюсь, слыхал о ней? Нет?

Наставник, соблюдая договоренность, молча помотал головой.

– Странно. – Баграмов удивленно и разочарованно поджал губы. – Это же новая звезда в вашем деле! Совсем недавно вернулась из Испании, а уже знаешь сколько людей успела исцелить? И не морщись, пожалуйста, я тоже кое-что в этом деле понимаю и могу отличить шарлатана от того, кто действительно помогает людям.

Соколов равнодушно пожал плечами. Ну, лечит так лечит, Бог ей в помощь. Он-то почему должен помнить обо всех? Тем более что все равно они не конкуренты, Андрей Георгиевич давно уже не стремится к славе…

– Ну, не знаешь, такие знаешь. – Василий Сергеевич махнул рукой. – Ну так вот, начал я сколачивать команду, собрал энное число экстрасенсов, твое, кстати, словечко. Экстрасенс. Придумал же! Ну и всяких других тоже – ясновидящих, гадалок, общающихся с душами умерших, искателей… Ну и прочих, всех не перечислишь. И знаешь, поразительные результаты были. Ты-то меня понимаешь, а вот другие просто не верили своим глазам. Говоришь: вот смотри, пощупай, потрогай… Нет, отвечают, это фокус и вы нас обманываете. Коперфильдами домашними называли. А я им говорю: вы нас хоть на десятую часть того, что этот трюкач получает, профинансируйте, я вам все его фокусы повторю. Да мы такое сделаем, что весь мир ахнет!

Ну а когда нашего шефа турнули, нашу программу и прикрыли… Новые фавориты от ненависти ко всему, что всесильный генерал делал, рушили всю систему… Ну, это ты и без меня знаешь. Вот с тех пор… Слушай, а почему это ты все молчишь? Неинтересно, что ли?

Соколов растерянно улыбнулся:

– Ну хорош! Ты же сам просил меня молчать и дать тебе договорить. А теперь виноват, что тебя не перебиваю. Так что, теперь можно?

– Ну ты и вредный! – засмеялся Баграмов. – Нашел все-таки, как уесть. Но и я тебе отвечу тем же.

– Ну давай, давай! – весело произнес Андрей Георгиевич. – Попытки меня достать – это же твое любимое занятие.

– Хорошо. – Василий Сергеевич вытянул руку вперед. – Вот смотри, ты согласен, что есть феномен памяти у неживых предметов?

– Разве что деформация. Это все, чему тебя научили в вашей конторе? Тогда вас правильно…

– Стоп! – Баграмов поспешил остановить товарища, пока тот не ляпнул чего-нибудь, о чем потом пожалеет. – Ты хочешь сказать, что не признаешь такого явления, как розыск людей по их вещи?

– Собаки же находят…

– Андрей, ты же знаешь, о чем я говорю! – вскипел профессор.

– Вася, вот ты все стараешься усмирить свою восточную кровь, а все равно не получается, – усмехнулся Соколов. – Я еще покойной Кулешовой говорил, что нет эффекта кожного зрения, но она меня не послушала и ради утверждения своей правоты жизнь свою положила.

– Но я же сам видел, – Баграмов ударил большим кулаком себя в грудь, – как по фотографии человека разыскивают. Своими глазами! И эксперимент ставил чисто, без всяких допусков.

– Да кто же спорит? Я знаю, что у некоторых людей есть такие способности, – деланно равнодушным тоном проговорил Наставник. – Никто не спорит.

Профессор вдруг успокоился и, подозрительно прищурившись, посмотрел в хитро блестевшие глаза товарища.

– Ну давай-давай, выдай свою теорию, – требовательно сказал он. – Я тебя знаю. Раз ты так хитро глядишь, значит, что-то придумал.