ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг. - Армен Гаспарян

Декабрь 1935 года ознаменовался тем, что Миллер издал собственные ценные указания чинам «Внут.линии». Что называется, доброе утро, страна! И что же хотел от контрразведчиков Евгений Карлович? Вы не поверите: им предписывалось вести наблюдение за большевистской агентурой, не допуская ее проникновения в среду РОВС. Кроме этого — наблюдать за враждебными организациями. То есть даже прочитав основные документы, составленные Шатиловым, Миллер так и не смог понять, что делает «Внутренняя линия». К огромному сожалению, умственный коэффициент окружения был еще меньше, чем у председателя РОВС, поэтому ему пришлось обратиться за дополнительными разъяснениями к Абрамову. Письмо, полное горечи и непонимания, содержало в принципе только один вопрос: почему ему никак не могут объяснить (!!!) что это за организация и чего она хочет достичь?

Я не берусь судить, что испытал генерал Федор Федорович, вскрыв конверте пометкой «срочно». Склонен предполагать, что он почувствовал жалость к «архангельскому деду», которому невозможно что-то объяснить. Как человек воспитанный, он не стал отвечать на это письмо развернутой версией вопроса «Сколько раз мы еще должны будем повторить Вашему Превосходительству, что такое «Внутренняя линия»? Вместо этого Абрамов посоветовал еще раз внимательно перечитать два документа: инструкцию чинам и идеологию организации.

Миллер, получив такой ответ, был оскорблен в лучших чувствах. Проникнуть в тайны «Внутренней линии» у него почему- то не получалось. Однако он нашел выход из положения. Вызвав генерала Скоблина, он снова (!!!) попросил объяснить ему, чем занимается контрразведка! А чтобы Скоблин сразу не посоветовал ему читать инструкции чинам и идеологию, начал беседу с простого вопроса: «Сколько человек состоит в организации»?

Николай Владимирович уже давно понял, что тут объясняй — не объясняй — лучше не станет. Поэтому он молча положил на стол председателю РОВС список из 26 фамилий. Сказать, что Миллер был удивлен — это не сказать ничего. Он уже в глубине души смирился с тем, что ему никогда не постичь секретов этой организации, а тут главный корниловец протягивает руку помощи.

Однако Скоблин уже знал от Шатилова, что к нему обратятся за разъяснениями по поводу тайного ордена. Поэтому он заранее подготовился к беседе. Дело в том, что высланный из Франции Закржевский весь свой архив оставил именно Николаю Владимировичу. Выбрав из огромного списка 26 самых безобидных фамилий, которые ничего не говорили бы Миллеру, он как бы показывал: поводов для волнений нет никаких, господин генерал.

Вы же сами видите, что тут нет Шатилова, Закржевского, Абрамова, Фосса… Все, согласно вашему приказу, отошли отдел. Все под моим контролем.

Миллер на время успокоился. Освободившись от уже давно бесившего всех вопроса «Что такое «Внутренняя линия»?, Скоблин и Шатилов начали готовить ответный удар. Ничего не понимающий Миллер должен сойтись в бою с Туркулом, который рвал и метал, что ему, боевому генералу, никак не могут поручить нормального дела. Своими жалобами он изводил всех. Доходило до того, что люди старались не попадаться ему на глаза. Скоблин тогда ехидно сказал: «Дед его успокоит своим неторопливым бормотанием, что необходимо сначала составить меморандум». Шатилов засмеялся в ответ…

* * *

Постоянно появляющиеся сообщения о небывалой активности Туркула, о его желании свергнуть нынешнее руководство РОВС и взять власть в свои руки начинали действовать на нервы руководителям «Внутренней линии». Неуправляемого дроздовского командира становилось все труднее и труднее контролировать. А тут еще по каналам контрразведки прошла информация, что Туркул собрал своих самых доверенных однополчан, чтобы сформировать боевой отряд для вооруженной борьбы против большевиков. Других подробностей не сообщалось, кроме слуха, что, якобы на эти цели он где-то раздобыл 200 тысяч франков и завербовал четырех македонцев.

Встревоженный Шатилов немедленно вызвал Скоблина. Предстояло решить, насколько эта информация соответствует действительности. Все знали привычку Туркула выдавать желаемое за действительное, но чем черт не шутит? Может, он действительно нашел такого же сумасшедшего, который взялся финансировать авантюру, которая только навредит «Внутренней линии»? Ведь в тот самый момент как раз пришло очередное донесение Фосса, что еще немного и для активизации борьбы против СССР все будет готово. Не случайно Шатилов писал фон Лампе: «Для Вашего сведения сообщаю, что наша активная работа в России за последнее время сделала большой успех. Нам открываются большие возможности. К сожалению, недостаток средств не позволяет развить нашу деятельность в нужном размере. Однако лицо, хорошо осведомленное с результатами работы непосредственно, заявляет, что мы могли бы перейти теперь прямо к работе по свержению власти в России».

Скоблин, побывавший недавно на полковом празднике дроздовцев, сразу успокоил Шатилова. Все это чепуха, никаких программных заявлений Туркул не произносил. Да и не умеет он. Каждый доброволец знает, что Антон Васильевич двух слов связать не может. В принципе мнению главного корниловца можно было смело доверять. Весь русский Париж знал, что, когда Туркул приезжал во Францию, он останавливался у Скоблина. Больше того, без него не делал ни шагу. Они даже к Миллеру ездили вдвоем. Острословы называли их двумя Аяксами. Однако Шатилов поручил еще раз все проверить. Скоблин сразу же написал письмо Туркулу. Ответ не заставил себя ждать. И поскольку этот документ является весьма важным в этой истории, стоит привести его целиком:

«Дорогой Николай Владимирович!

Вообще ничего не знаю о новой организации активной работы. Никто и ничего о ней нам в Болгарию не сообщает. Когда я говорил в Париже об активной работе, я ни одной минуты не желал становиться во главе новой организации. Я считал и считаю, что активная работа должна быть основой существования нашего союза здесь, за рубежом…

Активная работа — вот душа и сердце нашего союза. Прекратив работу, союз будет подобен живому трупу. Ни курсами, ни школами его оживить нельзя.

Ты пишешь, что активная работа должна быть передана нам. Принципиально я согласен, но считаю, что если нас не хотят, то не следует поднимать из-за этого шума. Нам важно, чтобы работа была, и работа большая и видная, важно, чтобы глава организации был смел и решителен. Опытов в этой области достаточно.

Неуспех новой организации будет большим скандалом. Мне кажется, что тебе выдвигать нас в штабе не совсем удобно. Если хотят нас видеть во главе, то пускай нас выдвигают другие. Если же придется работать, я уверен, что мы не осрамим нашего оружия и сделаем все возможное для скорейшего низвержения власти товарищей в СССР».

* * *

В этот самый момент снова напомнил о себе председатель Русского общевоинского союза. Размышляя две недели над списком Скоблина, он пришел к выводу, что всей правды ему почему-то не сказали. Снова вызывать главного корниловца на доклад он не стал. Вместо этого поручил начальнику канцелярии РОВС генералу Кусонскому тщательно отслеживать все письма, которые приходят в управление из Болгарии, от Абрамова или Фосса. Докладывать незамедлительно.