Слово о полку Игореве - Коллектив авторов

class="v">Не такова-то, говорит он, река Стугна:

скудную струю имея,

поглотив чужие ручьи и потоки,

расширенная к устью,

юношу князя Ростислава заключила.

На темном берегу Днепра

плачет мать Ростислава

по юноше князе Ростиславе.

Уныли цветы от жалости,

и дерево с тоской земле приклонились.

То не сороки застрекотали —

по следу Игоря едут Гзак с Кончаком.

Тогда вороны не граяли,

галки примолкли,

сороки не стрекотали,

только полозы ползали.

Дятлы стуком путь кажут к реке,

да соловьи веселыми песнями

рассвет возвещают.

Говорит Гзак Кончаку:

«Если сокол к гнезду летит,

расстреляем соколенка

своими золочеными стрелами».

Говорит Кончак Гзаку:

«Если сокол к гнезду летит,

То опутаем мы соколёнка

красною девицей».

И сказал Гзак Кончаку:

«Коли опутаем его красною девицей,

не будет у нас ни соколёнка, ни красной

                                                      девицы,

и станут нас птицы бить

в поле Половецком».

Сказали Боян и Ходына,

Святославовы песнотворцы

старого времени Ярослава,

и Олега-князя любимцы:

«Тяжко голове без плеч,

беда и телу без головы» —

так и Русской земле без Игоря.

Солнце светится на небе, —

а Игорь-князь в Русской земле.

Девицы поют на Дунае, —

вьются голоса их через море до Киева.

Игорь едет по Боричеву

ко Святой Богородице Пирогощей.

Сёла рады, грады веселы.

Певши песнь старым князьям,

потом и молодым петь:

«Слава Игорю Святославичу,

Буй туру Всеволоду,

Владимиру Игоревичу!

Здравы будьте, князья и дружина,

Борясь за христиан

против нашествий поганых!

Князьям слава и дружине!

Аминь.

Повесть о разорении Рязани Батыем

Подготовка текста и перевод И. А. Лобаковой

В 6745 (1237) году, через двенадцать лет по принесении из Корсуня чудотворного образа, пришел безбожный царь Батый на Русскую землю со множеством воинов татарских и стал станом на реке на Воронеже, близ Рязанской земли. И прислал в Рязань к великому князю Юрию Ингоревичу Рязанскому послов без пользы для дела, прося десятины во всем: в князьях, и в людях всех сословий, и во всем.

И услышал великий князь Юрий Ингоревич Рязанский о приходе безбожного царя Батыя и быстро послал в город Владимир к благоверному великому князю Георгию Всеволодовичу Владимирскому, прося у него либо помощи воинами против безбожного царя Батыя, либо чтобы он сам войска привел. Князь же великий Георгий Всеволодович Владимирский и сам войско не повел, и на помощь воинов не послал, желая сам, в одиночку, сразиться с Батыем.

И узнал великий князь Юрий Ингоревич Рязанский, что нет помощи от великого князя Георгия Всеволодовича Владимирского, и быстро послал за своими братьями: за князем Давыдом Ингоревичем Муромским, и за князем Глебом Ингоревичем Коломенским, и за Олегом Красным, и за Всеволодом Пронским и за другими князьями. И начали советоваться, и решили, что нечестивого надлежит утолить дарами.

И послал <князь Юрий> сына своего князя Федора Юрьевича Рязанского к безбожному царю Батыю с дарами и великими мольбами не воевать Рязанской земли. Князь Федор Юрьевич пришел на реку Воронеж к царю Батыю и принес ему дары и молил царя, чтобы не воевал он Рязанской земли. Безбожный царь Батый, будучи лжив и немилосерд, принял дары и неискренне обещал не ходить войною на Рязанскую землю. И грозился-хвалился воевать землю Русскую.

И начал просить у рязанских князей дочери или сестры себе на ложе. И кто-то из рязанских вельмож из зависти нашептал безбожному царю Батыю, что князь Федор Юрьевич Рязанский имеет княгиню царского рода, прекрасную собой. Царь Батый, лукавый и немилостивый по своему язычеству, обуреваем плотской страстью, сказал князю Федору Юрьевичу: «Дай мне, князь, познать красоту твоей жены!» Благоверный князь Федор Юрьевич Рязанский засмеялся и сказал царю: «Не годится нам, христианам, приводить тебе, нечестивому царю, своих женщин на блуд, – когда нас одолеешь, тогда и будешь властен над нашими женщинами».

Безбожный царь Батый разъярился и оскорбился и сразу же приказал убить благоверного князя Федора Юрьевича, а тело его повелел бросить зверям и птицам на растерзание, и иных князей и посольских воинов убил.

И уберегся один из дядек князя Федора Юрьевича по имени Апоница и, глядя на блаженное тело, почестей достойного своего господина, и видя его брошенным, горько плакал и взял любимого своего государя и похоронил тайно.

И поспешил к благоверной княгине Евпраксии и рассказал ей, как нечестивый царь Батый убил благоверного князя Федора Юрьевича. Благоверная княгиня Евпраксия <тогда> стояла в превысоком тереме своем и держала <на руках> любимое дитя свое князя Ивана Федоровича. И, услышав столь смертоносные, полные горя слова, кинулась тут из превысокого своего терема с сыном своим князем Иваном на землю и разбилась насмерть.

И услышал великий князь Юрий Ингоревич об убийстве любимого сына своего князя Федора, других князей, людей посольских многих, убитых по приказу безбожного царя, и начал плакать, и с великою княгинею, и с прочими княгинями, и с братьями. И плакал весь город долго, и едва в себя пришли от великого того плача и рыдания.

И начал собирать войско и расставлять полки. Князь великий Юрий Ингоревич, видя братьев своих, и бояр, и воевод, храбро и мужественно гарцующих <верхом>, воздел руки к небу и со слезами сказал: «Огради нас от врагов наших, Боже, и от восстающих на нас избави нас, и спаси нас от сонма лукавствующих и от множества творящих беззаконие. Да будет путь их темен и скользок!»

И сказал своим братьям: «О господа мои и братья! Если мы от руки Господней приняли доброе, то не стерпим ли и злое? Лучше нам смертью вечной жизни достигнуть, чем быть во власти язычников. И я, брат ваш, прежде вас изопью чашу смертную за святые Божие церкви, и за веру христианскую, и за отчину предка нашего Игоря Святославича!»

И пошел в церковь – в церковь Славного Успения Пресвятой Владычицы Богородицы. И плакал много и молился пред образом Пречистой Богородицы, и великого чудотворца Николы, и сродников своих Бориса и