Богатый. Свободный. (не) Мой - Натали Лав

– Я начальник службы безопасности Холодова – Саркисян Тимур Аркадьевич, – представился мужчина.

Знакомая фамилия заставила меня поморщиться. Тимур Аркадьевич, уловив такую мою реакцию, стал выглядеть еще более заинтересованным. В руках он держал полиэтиленовый пакет черного цвета, который, подойдя к моей койке, протянул мне.

– Что это? – спросила, разглядывая пакет.

Он был непрозрачным и определить, что в нем, у меня не получилось.

– Ваши вещи, – ответил мужчина.

После этих слов я приняла пакет и, заглянув в него, обнаружила свою сумку, которая была со мной в день похищения. Я выхватила ее из пакета и поспешно открыла, с облегчением увидев свой паспорт. Это было просто чудесно, потому что восстанавливать документ у меня не было возможности. Остальные вещи тоже были на месте. Телефон Матвей нашел еще тогда.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила я.

Я ждала, что мужчина уйдет. Но он явно не спешил. Окинул неторопливым взглядом палату. И такое выражение было в нем... Конечно, обстановка была не фешенебельной. Но в палате было чисто. И вообще, что он хотел от обычной больницы?

– Владислав Сергеевич просил узнать, не хотите ли Вы перебраться в более комфортабельную клинику?

Я опешила, услышав его предложение. Но быстро пришла в себя.

– А что же сам Владислав Сергеевич не пришел и не поинтересовался?

Такими, как этот Тимур Аркадьевич, принято пугать детей. Поэтому, когда он еще и усмехнулся, мне стало сильно не по себе.

– Вы бы сами позвонили и спросили.

Теперь уже я с удивлением посмотрела на здоровяка. Что он имеет в виду?

На секунду представила себе эту картину. Как беру телефон, набираю номер Влада (который я не знаю) и, дождавшись ответа говорю: "Владик! Привет, это Олеся. Помнишь, мы с тобой в охотничьем домике отрывались? Помнишь, значит... Это хорошо. А то я ведь в больницу попала. Ты не хочешь мне лечение в частной клинике оплатить? Ведь это ты во всем виноват." Интересная беседа бы получилась.

Под влиянием своей буйной фантазии выпалила:

– Обойдусь.

Лицо начбеза стало еще страшнее. Хотя куда ж еще?

– Ну и дура! – охарактеризовал он меня и добавил, – Он бы давно уже у тебя под дверью сидел. Если б позвонила.

Я в изумлении уставилась на него.

– Так в другую клинику не хотите? – переспросил он, переходя на "вы"

Я отрицательно покачала головой и выдала воинственно:

– Послушайте!

На начале моей пламенной речи мужчина повернулся ко мне мощной спиной и крепкой задницей.

– Тогда я пойду.

А когда он практически взялся своей лапищей за дверную ручку, я услышала его тихое бормотание:

– Не хватало мне еще с чужой бабой разбираться.

И он очень быстро, несмотря на внушительную комплекцию, покинул мою палату.

Я осталась сидеть на кровати, не понимая, что вообще происходит. Это что было только что? Холодов вспомнил про мою скромную персону и решил меня облагодетельствовать таким образом? Спасибо, конечно, но не стоит.

И еще. Почему я ему должна звонить? И как это сделать? Я номера его даже не знаю. Позвонить Алле, спросить? Абсурд какой-то.

Потом я взглянула на свой сотовый, который лежал на тумбочке. И что-то меня торкнуло. Я взяла его в руки и открыла список контактов. Листать особо не пришлось. Почти сразу же я наткнулась на контакт, который был обозначен как "Влад". И его в свой телефон я не заносила.

Спать расхотелось. Я сидела, сжав аппарат в ладони, и думала, что все это значит. Но ничего придумать не смогла. Объяснения такому поведению у меня не было. Если Влад чего-то хотел от меня, то мог позвонить сам. Не надорвался бы. А если он решил меня игнорировать, то почему ко мне явился начальник его службы безопасности лично? Ведь мог бы прийти и кто-то другой попроще.

Звонить сама я не буду. Я себя не на помойке нашла, чтобы навязываться.

Меня вдруг заинтересовал вопрос, почему я в палате одна. В обычных больницах нет отдельных палат. Даже таких, в которой лечилась я.

Я позвонила Матвею:

– Да мам? Что случилось?

– Сынок, а кто оплатил отдельную палату в больнице?

Матвей вздохнул. Тяжко. Я поняла, что он хотел избежать распросов.

Но на прямо поставленный вопрос он всегда отвечал честно.

– Этот твой. Холодов.

– Почему ты мне раньше не сказал?

– Ты не спрашивала.

– Ясно, – сказала я и отключилась.

Хотя "ясно" мне ничего не было.

Олеся

Вечером пришел Матвей. Один, без Полины. Достал банку с супом и фрукты, положил на столик, оглянулся на меня и предложил:

– Поговорим?

Я с ним всегда старалась быть честной. Того же требовала и от него.

– Давай поговорим, – согласилась я.

– У тебя с ним что-то было?

Он не назвал того, о ком говорил. Никак. Но мне было понятно, что речь идет про Влада.

Откровенничать не хотелось.

– Какая разница? – ответила вопросом на вопрос.

– Мам, ты же знаешь, я не буду лезть. Но он какой-то мутный. И вряд ли хороший человек. А я хочу, чтоб рядом с тобой был лучший. Ты это заслужила.

Я смотрела на своего сына и сама себе не верила. За что он мне достался?

– Ладно, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Было. Но что это было, я сама не знаю.

Сын начал говорить. Я его не перебивала, только слушала.

– Ты, когда мы домой приехала, уснула, а я поехал в аэропорт встречать Полю. Мы вернулись, ты все еще спала. Потом я решил посмотреть, как ты. Зашел в комнату. Мне не понравилось, как ты дышишь. Я попытался тебя разбудить, у меня не получилось. Ты вся горела. Позвал Полю. Она померила тебе температуру. Было почти сорок. Вызвали скорую. Тебя привезли сюда. С нами особо никто не разговаривал, но врачи суетились. Потом часа через два явился Холодов вместе с Тимуром. Не знаю, откуда он взялся. Я никому не звонил. Я так понял, он хотел тебя в другую больницу перевезти, но врачи не разрешили. Сказали, нельзя транспортировать. Тебя забрали в реанимацию, продержали два дня. Холодов попросил у меня твой телефон, внес свой номер и сказал, чтобы ты ему позвонила, когда тебе станет лучше. После реанимации тебя перевели в эту палату. Мы с Полинкой по очереди дежурили. Сама понимаешь, медперсонал – это чужие люди. Для них это работа. А ее каждый выполняет по-разному. Но за палату Холодов заплатил, потому что в бесплатных по 8-10 коек. И они не пустуют. Рассказать тебе это все я собирался, когда немного окрепнешь. Мне кажется тебе было пока не до этого мужика.