Мертвый петух - Ингрид Нолль

Я молилась Богу, несмотря на то что моя мать, которая была чрезмерно набожным человеком, на всю жизнь отбила у меня всякий интерес к религии. «Господи, если Ты существуешь, — говорила я, — то помоги мне впервые в жизни испытать счастье любви, которое Ты так щедро и неразборчиво раздариваешь другим людям. Я никогда ни о чем Тебя не просила. Сейчас мне действительно плохо. Если Ты есть, сделай так, чтобы Витольд полюбил меня, прошу, соедини нас. А если окажется, что Ты несправедлив, жестокосерден и не обращаешь никакого внимания на мою молитву, то я тоже буду нарушать Твои заповеди».

«Рози, да ты пытаешься шантажировать самого Господа Бога!» — с улыбкой подумала я.

От детей Беаты ничего не было слышно. Хотя раньше я не особенно ими интересовалась, теперь меня занимала их судьба. Собирались ли они продавать квартиру Беаты? В один прекрасный день я решилась набрать их номер. К телефону подошел сын, с ним я была знакома меньше всего.

— Добрый день, Рихард, — тихо сказала я. — Я только хочу узнать, не состояла ли Беата в каких-нибудь общественных организациях или объединениях — я могла бы сделать взнос в их пользу.

Последовала короткая пауза — Рихард задумался.

— Можешь пожертвовать что-нибудь в пользу «Гринпис», — предложил он.

— Да? Я и не знала, что Беата этим интересовалась.

— Не то чтобы очень, — неопределенно ответил он, — но «Гринпис» — дело нужное, и мама бы не пожалела для них денег.

Я спросила, как дела у сестер.

— До недавнего времени с нами жил дедушка: ему казалось, что он заботится о детках, но на деле все было как раз наоборот. Лесси еще здесь, а я бываю наездами. Вивиан снова уехала во Франкфурт. Как у нас дела? Конечно, плохо. От такого горя сразу не оправишься.

Я поинтересовалась, не собираются ли они продавать Беатину квартиру.

— Пока нет, — сказал он, — там еще много ее вещей, но этим, конечно, нужно будет заняться. В отце вдруг проснулась такая любовь к нам, какой мы не видели вот уже лет десять, — неожиданно сказал Рихард с мягким упреком.

Я попрощалась с ним, пообещав сделать взнос в пользу «Гринпис».

По крайней мере мне удалось узнать, что Вивиан опять живет во Франкфурте, поскольку семестр уже начался. Наверное, она больше не могла встречаться с Витольдом ежедневно, потому что в будни приходилось тратить целый час только на то, чтобы добраться в один конец. Или в молодости это ничего не стоит? Раньше у Вивиан не было машины, но, возможно, теперь она взяла «поло» Беаты.

Я позвонила Витольду. У него был такой голос, что казалось, он вот-вот расплачется. Витольд рассказал, что только что перенес тяжелую простуду. Югославская уборщица вечно устраивает ему сюрпризы: готовит какие-то жирные блюда, хотя стряпня вовсе не входит в ее обязанности. В школе ужасно много работы. Между тем приближаются осенние каникулы, и он вроде бы собирается съездить куда-нибудь с Вивиан.

— Что значит «вроде бы»? — с любопытством спросила я.

— Иногда я начинаю думать, — вздохнул Витольд, — что уже слишком стар. Молодые девушки так непредсказуемы! У нас был чудесный план — съездить на недельку в Эльзас. Но тут она звонит мне и сообщает, что собралась с подругой в Амстердам — якобы кто-то устраивает там вечеринку. Подумать только, Тира, она бросила меня из-за какой-то вечеринки! Ну, может быть, «бросила», — это слишком сильно сказано, — поправился он. — В принципе я не имею ничего против спонтанных решений. Но ведь наш поход по Вогезам[23]был уже продуман до мелочей…

Разочарование Витольда было мне на руку, но ради сохранения приличий пришлось вежливо ему посочувствовать. Нужно использовать появившийся шанс и предложить ему утешительную прогулку в один из осенних дней.

— Жаль, что ты работаешь, — сказал Витольд. — Я хочу все-таки претворить свои планы в жизнь и отправиться в этот поход в компании коллег и друзей.

Я мгновенно приняла решение и заявила, что в любое время могу взять отпуск.

— Правда? — Он задумался. — Слушай, Тира, ты пока с этим не торопись. Я хотел собрать человек восемь или десять, но еще не говорил с ними об этом. Как только все определится, я дам тебе знать.

По-моему, он не пришел в восторг от моего предложения присоединиться к их компании, ноиного трудно было ожидать. Ведь он уже настроился на путешествие с Вивиан и теперь лишь из упрямства не хотел отказываться от этой затеи.

Вивиан! Мысленно я побеседовала с ней с глазу на глаз, почему-то представив себя в роли Беаты. «Правильно, Вивиан! — говорила я. — Поезжай в Амстердам! В твоем возрасте гораздо естественнее проводить время в компании сверстников, чем таскаться по Вогезам с учителем, который вдвое старше тебя. И вообще, пусть он помучается, пусть пострадает! Тебе самой в жизни еще много придется вытерпеть от мужчин!»

Судьбу Вивиан нетрудно было предугадать. У этой аморальной особы полностью отсутствовал материнский инстинкт. Брак вряд ли являлся целью всей ее жизни — замужество казалось ей чем-то мещанским. Как и я, она превратится в старую каргу, разве что с более бурным прошлым. Вдруг я поняла, что от Вивиан не исходит никакой угрозы. Даже удивительно, как это я раньше всерьез могла обдумывать планы ее убийства!

Не дожидаясь звонка Витольда, я выложила шефу свои пожелания насчет отпуска, сказав, что на следующей неделе хочу отправиться с друзьями в поход по Эльзасу.

— Ничего не выйдет, госпожа Хирте, — безапелляционным тоном заявил он. — Осенью как раз уйдут в отпуск господин Мюллер и госпожа Флори. Кроме того, вы лучше меня знаете, что на следующей неделе у нас слишком много дел. В сентябре я предлагал вам куда-нибудь съездить, но вы не захотели. Так что мне очень жаль!

Чтобы показать, что разговор окончен, он вернулся к своим бумагам, явно ожидая моего ухода. Я, как всегда, подчинилась.

В кабинете меня охватила ярость. Все эти годы я совершенно безвозмездно работала сверхурочно, стоило ему только попросить. Я никогда не высказывала собственных пожеланий, брала на себя всю самую тяжелую работу и оказывала старику всяческую поддержку. Впервые в жизни я попросила что-то для себя и, конечно же, получила отказ. Подумаешь — он вечно говорит со мной заискивающим тоном! Это всего лишь инструмент беззастенчивой эксплуатации!

В воображении одна за другой возникали отрадные картины: вот начальник жует свой утренний бутерброд, который обыкновенно лежит в правом нижнем ящике его стола. Крысиный яд! Шефа ждет долгая, мучительная смерть! Но в случае его кончины отпуска мне точно никто не даст, потому что на мои плечи лягут все дела, с которыми не успел разобраться он сам.

Я снова постучалась к нему в кабинет.

— Вижу, вам совершенно наплевать на мои интересы, хотя вот уже много лет я забочусь о соблюдении ваших. Поэтому я решила уволиться. — Мне удалось произнести это решительным, хладнокровным тоном, несмотря на то что я кипела от желания убить его.