Покушение - Александр Беляев

Круклис удовлетворился.

— Хорошо. Можете увести арестованного, — разрешил он. И когда Трынкина увели, сказал Медведеву: — Наблюдение тоже можно снять, товарищ майор. Тот, кто нам нужен, второй раз сюда не придет.

Можно было уже уходить из флигеля. Но Круклис почему-то медлил. И Медведев спросил:

— Что-нибудь еще, товарищ полковник?

— Да самую ерунду. Сувенир на память. Посмотрите-ка, Дмитрий Николаевич, в углу, в этой куче книг, не найдется ли там семейного альбома хозяйки?

Медведев начал старательно перебирать книги, а сержант-милиционер проверил содержание ящиков комода. Но ни тому, ни другому не повезло. Во всем доме не нашлось ни одной фотографии с изображением Барановой. Были фото: с видами Крыма, несколько почтовых открыток с портретами известных артистов. Но фотографий Барановой найти не удалось.

— Чудно, — откровенно признался сержант. — Такие симпатичные обычно фотографироваться даже очень любят.

— А может, она не такая уж и симпатичная? — спросил Круклис.

— Что вы, товарищ полковник. Я ж ее хорошо помню. Ни один мужчина мимо не проходил, чтобы не обернуться. И следила за собой… И одевалась…

— И вы оборачивались? — улыбнулся Круклис.

— Оборачивался, товарищ полковник, — признался сержант. — Только я для нее молод был. Ей ведь где-то уже за сорок перевалило…

— Ну и каких же она любила мужчин? — интересовался Круклис.

Сержант неожиданно задумался.

— А вот мужчин, товарищ полковник, с ней никогда не видел, — сделал он вдруг для себя открытие. — Вот тоже чудно!

— Случается, — не стал развивать дальше эту тему Круклис и, поблагодарив за помощь милиционеров, направился к выходу.

Флигель заперли и опечатали снова. С сараем поступили на этот раз так же. Участкового и домоуправа предупредили, чтобы за замками и печатями следили. И если заметят какие-нибудь нарушения, чтобы немедленно сообщали по телефону. И оставили номер телефона. Но это было уж так, на всякий случай. Круклис почему-то не сомневался в том, что не только посторонние, но и сама Баранова не заглянет во флигель никогда.

С мыслями о враче-стоматологе он и вернулся в свой кабинет. И уже готов был обо всем доложить генералу Ефремову. Но того самого вызвали к кому-то «наверх». Круклис попросил секретаря сообщить ему, как только Ефремов появится, и, пользуясь вынужденной паузой, попытался поточнее сформулировать свой доклад и версию, в которой он уже почти не сомневался. Однако ему даже не дали сосредоточиться. Дверь кабинета приоткрылась, в кабинет просунулся Доронин и спросил:

— Разрешите, товарищ полковник?

И, увидев вопросительный взгляд начальника, почти выкрикнул прямо с порога:

— Есть новости, товарищ полковник!

— Не многовато ли для одного дня? — скривил губы Круклис. — Да проходите же! Что там стряслось?

— Вы, как всегда, оказались правы, товарищ полковник. В Наркомздраве действительно удалось напасть на след Барановой, — начал докладывать Доронин.

— Что же вы там обнаружили?

— Узнал точный номер диплома. Но это не главное. Важнее другое: узнал, что диплом она получила в двадцать шестом году в Ленинграде, окончив Ленинградский стоматологический институт. Даже подсказали, где он в ту пору находился. Где-то на улице Петра Лаврова. В Наркомздраве никаких данных о Барановой больше нет. Но там, где выдавали диплом, наверняка найдутся какие-нибудь дополнительные сведения. А в Ленинград-то теперь можно махнуть в любой день.

— Это действительно так, — сразу потеплел Круклис. — Очень все кстати, Владимир Иванович. Насколько я понимаю, эта самая Баранова, а она наверняка такая же Баранова, как я Петров, для нас становится объектом номер один. Вас тут не было два дня, а у нас получился прокол.

И Круклис подробно рассказал своему заместителю обо всем, что произошло на квартире Барановой и какие выводы он из всего этого сделал.

— Мы, конечно, будем отрабатывать и все прочие версии. Но та, которая складывается сейчас с участием Барановой, мне почему-то думается, будет основной в нашей работе, — убежденно сказал он. — Так что в Ленинград выезжайте, Владимир Иванович, сегодня же. И копайте эту жилу особенно тщательно. Вы меня вспомните: она еще преподнесет нам сюрпризы. Я вот только думаю: может, вам стоит взять помощника?

— Зачем? Здесь ведь тоже люди нужны, — подумав, ответил Доронин.

— Баранова становится важной персоной, — заметил Круклис.

— Справлюсь, товарищ полковник. Один справлюсь.

Но Круклис настоял на своем.

— Не сомневаюсь в том, что справитесь, Владимир Иванович. Но времени потеряете больше. Так что берите в свое полное распоряжение Петренко. И если понадобится, сами ставьте ему задачи по ходу дела, — окончательно решил полковник.

Зазвонил внутренний телефон. Круклис снял трубку.

— Василий Петрович вас ждет, товарищ полковник, — сообщил секретарь Ефремова.

— Очень хорошо и тоже очень кстати, заодно доложу ему и о вашей командировке, — поднимаясь из-за стола, сказал Круклис.

Ночью Берлин бомбили. Несколько мощных, не менее чем тонных бомб, сброшенных с американских самолетов, снесли полквартала, в котором жил Грейфе, завалили обломками зданий прилегающие улицы.

Грейфе еле добрался до своего служебного «опель-капитана» и нырнул в кабину.

— Совершенно невозможно было подъехать ближе, герр оберштурмбаннфюрер! Охрана будто с ума сошла. Ничего не желает слушать! — оправдывался водитель.

— Скоро все с ума сойдут, — буркнул в ответ Грейфе. — В управление.

«Опель-капитан» сорвался с места, и скоро Грейфе уже прибыл на работу. Его встретил Эгерт и доложил, что никаких звонков не было и оберштурмбаннфюрера никто еще не вызывал.

— А эти длинноволосые умники из авиационного КБ, они забыли, что должны сегодня показывать мне то, что они делают для нас? — дал волю своему негодованию Грейфе.

— Вполне возможно, что у них еще ничего не готово, — попытался смягчить ситуацию Эгерт.

Но Грейфе не спал всю ночь и был не на шутку зол.

— Может, они забыли, что этой их чертовой каракатицей интересуется сам обергруппенфюрер? — не унимался он. — Проваливают дело и молчат!

— Наверное, как всегда, станут ссылаться на нехватку каких-нибудь дефицитных материалов, — заметил Эгерт.

— Чепуха! Они были предупреждены, что им дадут все! Позвоните-ка им вы, Эгерт, и спросите: в чем там дело? — приказал Грейфе.

Эгерт бесшумно повернулся и направился в приемную. Но Грейфе остановил его.

— Звоните отсюда. Мне интересно послушать, как они будут оправдываться.