Пирамида баксов - Владимир Гриньков

– Карточка у меня есть, – сообщила Анна, будто прочитав мои мысли.

И карточка у нее действительно была, и встретили ее в том ресторане как старую знакомую, и свой столик у нее там был – это я сейчас при женщине присутствовал, а не женщина при мне. Очень редкий для меня случай, непривычные ощущения.

Официант принял заказ и удалился. Пришел сомелье, чтобы помочь нам в выборе вина. Он оказался бойким малым. Язык у него был подвешен просто будь здоров. Парень соловьем заливался, описывая достоинства предлагаемых вин. Попутно он в свою речь вставлял фразы, которые должны были подчеркнуть его личные опыт и профессионализм. Как бы между прочим он поведал нам о том, что опытный сомелье – это человек, который профессионально занимается винами десять лет и никак не меньше. Из контекста следовало, что это он и о себе сказал тоже. Я прикинул возраст этого парня десятилетие назад и в душе подивился тому, сколь глубокие реформы произошли в системе среднего образования нашей страны. По всему получалось, что тонкостям винного дела парнишку начали обучать класса со второго или третьего. Причем происходило это в стране, в которой десятилетие назад из вин знали «Агдам», «Ркацители» и знаменитый портвейн «777», в просторечии более известный как «три семерки».

Бывавшая тут прежде Анна цену этому молодцу, видимо, знала, и когда он совсем уж раскукарекался («Обратите внимание, это был очень удачный год, в том году именно в этом департаменте Франции установилась исключительно благоприятная погода, способствующая повышению сахаристости собираемого винограда…»), Косинова сказала, глядя в винную карту:

– Принесите нам «Шато Латур» шестьдесят первого года, будьте добры. Надеюсь, вы одобрите наш выбор? – И мягко улыбнулась этому говоруну.

Сомелье захлебнулся собственным красноречием и едва нашел в себе силы, чтобы кивнуть в ответ. Одобрил. Еще бы он усомнился в правильности сделанного Анной выбора. Восемь тысяч долларов за бутылку. Вино памятного урожая шестьдесят первого года, ныне продаваемое на аукционе «Сотбис» как какой-нибудь безумной редкости антиквариат. Когда сомелье ушел, Анна сказала мне:

– Если честно, я давно хотела его попробовать, да все никак не решалась.

Вы могли бы вот так, как бы между прочим, подчеркнуть значимость сегодняшнего дня и сегодняшней нашей с Анной встречи? То-то и оно. Я оценил. И к тому же никакого апломба, а напротив – вроде как даже застенчивость, милая и трогательная. Что-то было в этой женщине, определенно. Мне рядом с ней было не просто хорошо. Мне было интересно. Большое дело, если кто понимает.

– Ты, наверное, уже просто извелся, пытаясь понять, как я узнала, что ты – Колодин? – внезапно спросила Анна с мягкой улыбкой.

– Если честно – да.

– Муж сказал.

– Что он тебе сказал? – глупо спросил я.

Потому что о присутствии ее мужа в этой истории с моим разоблачением я как-то даже не подумал.

– Он закатил мне сцену ревности, – сказала Косинова. – После той нашей встречи на Тверском бульваре.

– Откуда он узнал?

– Я не знаю, Женя. Просто пришел вечером и устроил скандал.

Значит, те четверо, которые попытались на меня напасть, были людьми Косинова. Он отправил их, чтобы они отвадили от Анны очередного ухажера. По стечению обстоятельств ухажером в тот раз оказался я.

– Ты сказала – «закатил скандал». У тебя были проблемы?

Анна махнула рукой в ответ:

– Такие проблемы знакомы каждой женщине, осуществляющей процедуру развода. Особенно если этот развод происходит по ее инициативе. В конце концов этот человек поймет, что уже не имеет на меня никаких прав.

И все тогда у Анны будет хорошо. Именно так я понял ее слова.

Сомелье принес вино. Анна, сделав маленький глоток, прикрыла глаза, наслаждаясь изысканным вкусом, и после продолжительной паузы сказала:

– Господи, как же нам повезло! Уникальная бутылка. Ведь это вино – даже урожая одного года! – бывает двух типов. Из винограда, собранного либо на северных склонах холмов, либо же на южных. С южных склонов вино всегда солнечнее, теплее, ароматнее. Оно особенно ценится.

Она говорила это, обращаясь ко мне, но я вдруг уловил в ее словах какой-то подвох, встретился с Анной взглядом и обнаружил в ее глазах насмешку. Она приглашала меня принять участие в игре, где третьим и самым главным участником, даже не догадываясь о том, должен был стать наш «многоопытный» сомелье. Она его сейчас дурачила и предлагала мне принять в этом участие.

Я тоже отпил вино.

– Да, южный склон, – сказал я с видом знатока. – Думаю, что это где-то рядом с деревушкой Сен-Эжьен.

– Нет-нет! – протестующе замотала головой Анна. – Какой же это Сен-Эжьен! Это как минимум десятью километрами западнее! Деревня Ларош. Или вовсе уж Жерминаль-Труа.

Я отпил еще.

– Ну, Жерминаль – это ты чересчур! – попенял я Анне. – Ларош – еще куда ни шло!

– Да, Ларош, – признала она собственную неправоту. – Я чувствую тут привкус душицы. Душица растет только возле Лароша.

– А год-то был так себе, – оценил я, сделав очередной глоток. – Вино получилось чудесное, а солнечных дней было не так уж чтобы много. – Очередной глоток. – В сентябре, когда собирали урожай, солнечно было всего дней пятнадцать.

И Анна отпила, замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Да, – подтвердила она с видом знатока. – Пятнадцать или семнадцать, вряд ли больше.

Только теперь я позволил себе обнаружить присутствие обездвижевшего сомелье. Бедолагу будто загипнотизировали. Еще бы, ведь он видел перед собой специалистов экстра-класса, у которых было чему поучиться. Сейчас он впитывал информацию как губка. Как самодеятельный артист, которому по необычайному везению посчастливилось присутствовать при профессиональном разговоре Станиславского с Немировичем-Данченко.

– Как тебя зовут, любезный? – поинтересовался я.

– Мишель Ветруа, – пробормотал сомелье.

– Как?! – изумился я.

– Миша я, – совсем уж сконфузился мой собеседник. – Ветров.

– Где ты учился своему мастерству?

– Во Франции, – немного приободрился он.

– Долго?

– Шесть месяцев.

– Понятно. Ты иди, Миша, не мешай нам наслаждаться букетом вина, каждый глоток которого, как ни крути, стоит триста баксов.

* * *

Когда мы с Анной остались одни, я сказал ей:

– Как жаль, что здесь не было видеокамеры. Прямо готовый сюжет для нашей программы «Вот так история!». Бери и снимай этого заносчивого олуха.

– Разве вы снимаете неподготовленные сюжеты? Ведь вы там все заранее подстраиваете.

– Степень инсценировки каждый раз разная. Иногда достаточно всего лишь что-нибудь сказать в присутствии разыгрываемого человека, как ты только что сказала про южный склон холма, немало озадачив нашего сомелье…