Кровавые обещания - Райчел Мид

И все время подливали в мою чашку. Полная решимости невыглядеть снова круглой идиоткой, я продолжала пить, пока в результате несмогла глотать водку, не кашляя и не брызгаясь. Чем больше я пила, тем громче ивоодушевленнее говорила. Конечности начало покалывать, и в глубине души японимала, что надо остановиться.

В конце концов, люди начали расходиться. Точно не скажу, но,по-моему, это была середина ночи. Может, позже. Я тоже встала, с удивлениемобнаружив, что это гораздо труднее, чем я ожидала. Мир вокруг вращался, вживоте было ой как нехорошо. Кто-то подхватил меня и помог устоять на ногах.

— Тихо, тихо, — сказала Сидни. — Не спеши.

Медленно, осторожно она повела меня к дому.

— Господи! — Простонала я. — Что это было — ракетноетопливо?

— Никто не заставлял тебя продолжать пить водку.

— Эй, обойдемся без проповедей. Я должна была проявитьвежливость.

— Конечно, — сказала она.

Мы вошли в дом и с большим трудом, очень медленно поднималисьпо лестнице в комнату, предоставленную мне Аленой. Каждый шаг давался сужасными мучениями.

— Они все поняли обо мне и Дмитрии, — сказала я, с трудомворочая языком. — Но я не говорила им, что мы были вместе.

— Этого и не требовалось. Все было написано на твоем лице.

— Они вели себя так, словно я вдова или кто-то в этом роде.

— Ты такой и являешься в их глазах. — Мы добрались докомнаты, и Сидни помогла мне опуститься на постель. — Здесь немногие женатыпо-настоящему. Если ты с кем-то достаточно долго, считается, что это то жесамое.

Я вздохнула, глядя в пространство.

— Я так скучаю по нему.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Станет когда-нибудь легче?

Казалось, этот вопрос застал ее врасплох.

— Не... Не знаю.

— Ты когда-нибудь была влюблена?

Она покачала головой.

— Нет.

Я не знала, считать это удачей для нее или нет. Я даже небыла уверена, стоили ли все яркие дни, проведенные с Дмитрием, той боли,которую я испытывала сейчас. Спустя мгновение, правда, я поняла.

— Конечно, они того стоили.

— Что? — Спросила Сидни.

До меня дошло, что я размышляю вслух.

— Ничего. Просто говорю сама с собой. Я должна немногопоспать.

— Тебе еще что-нибудь нужно? Тебя не вырвет?

Я ощупала живот, что вызвало неприятные ощущения и легкуютошноту.

— Нет. Но все равно спасибо.

— Хорошо.

И в типичной для нее бесцеремонной манере она ушла, выключивсвет и закрыв дверь.

Я думала, что отключусь мгновенно. Честно говоря, я хотелаэтого. Сегодня ночью я распахнула сердце настежь в том, что касалось Дмитрия.Это было мучительно, и хотелось, чтобы боль ушла, хотелось тьмы и забвения.Вместо этого, может, потому, что во мне присутствует определенная толикамазохизма, сердце решило довести дело до конца и раскрыться полностью.

Я отправилась к Лиссе.

За ланчем с Эйвери все прошло так замечательно, что тем жевечером они снова собрались вместе, чтобы хорошенько оттянуться. Лисса думалаоб этом на следующее утро, сидя на первом уроке английского. Ночью они вообщене ложились спать, наплевав на комендантский час. Это воспоминание заставилоЛиссу улыбнуться, хотя она только что подавила зевок. Я знала — полученнымудовольствием Лисса обязана Эйвери, и на каком-то совсем мелочном уровне этобеспокоило меня. Тем не менее... Тот факт, что Лисса подружилась с Эйвери,ослаблял чувство вины, которое я испытывала с тех пор, как покинула Лиссу.

Она снова зевнула. Трудно сосредоточиться на «Алой букве»,страдая от похмелья, пусть и не очень сильного. У Эйвери, похоже, былнеисчерпаемый запас спиртного. Адриан сразу же набросился на него, но Лиссапоначалу сомневалась, стоит ли. Вечеринки остались для нее в далеком прошлом,но в конце концов она не устояла и выпила больше вина, чем следовало. Оченьпохоже на мою ситуацию с водкой, в чем была своеобразная ирония. Мы обепредались излишествам, хотя нас и разделяли бесконечные мили.

Внезапно воздух прорезал пронзительный вой. Все в классевскинули головы. В углу комнаты вспыхнул сигнал пожарной тревоги. Естественно,некоторых учеников это развеселило, в то время как другие притворялисьиспуганными. Остальные выглядели удивленными и просто ждали, что будет дальше.

Для инструктора Лиссы это тоже, видимо, сталонеожиданностью. Это явно была не плановая тревога. Обычно о таком учителямсообщали заранее, а на лице миссис Мэллоу возникло обычное усталое выражениеучителя, пытающегося вычислить, сколько времени от урока отнимут пожарныеучения.

— Ну-ка, дружно! — Раздраженно сказала миссис Мэллоу, хватаяклассный журнал. — Вы знаете, куда идти.

Пожарные учения были стандартной процедурой. Лисса, выходя вследза остальными, нагнала Кристиана.

— Это ты устроил? — Поддразнила она его.

— Не-а. А жаль. Этот урок просто убивает меня.

— Тебя? Это у меня голова раскалывается.

Он понимающе усмехнулся.

— Пусть это послужит тебе уроком, маленькая мисс Пьянчужка.

Она состроила гримасу и легонько ткнула его. Они вышли взамкнутый четырехугольный двор, и класс занял отведенное для него место. Вместес остальными ученики пытались выстроиться более-менее ровными рядами. Появиласьмиссис Мэллоу и проверила всех по журналу, с удовлетворением отметив, что никтоне отстал.

— Не думаю, что это плановая тревога, — заметила Лисса.

— И я тоже, — ответил Кристиан. — Это означает, что дажеесли пожара нет, времени уйдет немало.

— И какой смысл слоняться в ожидании неизвестно чего?

Кристиан и Лисса в удивлении обернулись и увидели Эйвери,одетую в нарядное фиолетовое платье и туфли на высоких каблуках.

— Что ты здесь делаешь? — Спросила Лисса. — Предполагается,что ты должна находиться в своей комнате.

— А, плевать! Там так скучно. Я просто должна была выйти,чтобы освободить вас.

— Что, что? — Удивленно спросил Кристиан.

— Говорю же, мне скучно. А теперь пошли, пока здесь все ещецарит хаос.

Кристиан и Лисса обменялись взглядами.

— Ну, — медленно заговорила Лисса, — поскольку наше присутствиеуже отмечено...

— Скорее! — Воскликнула Эйвери.

Ее возбуждение оказалось заразительным, и, почувствовавприлив смелости, Лисса торопливо последовала за ней в сопровождении Кристиана.Вокруг мельтешило множество учеников, и никто не заметил, как они пересекаликампус в направлении гостиницы. Прислонившись к двери, стоял Симон, и Лиссаоцепенела. Их застукали.