Вампиры Лос-Анжелеса - Роберт Рик МакКаммон

“Бог мой! – подумал Палатазин, взглянув на часы. – Дома меня ждет Джоанна!” Он завел машину, бросил последний взгляд на верхние этажи старого здания – теперь пустые, ловящие осколками стекол отблески света в каком–то еще не погасшем окне, и повел машину к Ромейн–стрит. Когда через два квартала он остановился у светофора, ему послышалось, что где–то завывают собаки странным гармоничным хором. Но когда зажегся зеленый и он поехал дальше, он уже больше их не слышал, а быть может, просто боялся слушать? Мысли о происшествии на Голливудском Мемориальном навалились слишком быстро, чтобы он успел их отсечь. Рука его, сжимавшая руль, стала влажной от испарины.

“Теперь они ничего не могут нам сделать,– подумал он. – Мы слишком далеко от них. Слишком далеко”.

Из глубины его памяти ему ответил голос матери:

Н Е Н А Д Е Й С Я…

7.

Мерида Сантос бежала долго, спасаясь от шумной мешанины бульвара Уайтиер, пока у нее не начали болеть ноги. Она остановилась и прислонилась к полуразвалившейся кирпичной стене, чтобы растереть икры. Легкие пылали, глаза застилали слезы и из носа текло, “Проклятый Рико! – подумала она. – Я его ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!”

Она стала придумывать, что ей с ним сделать. Сказать Луису, что он ее избил и изнасиловал, чтобы “Убийцы” поймали этого Рико и разорвали на куски. Матери она скажет, что он ее напоил до бесчувствия и только тогда овладел, и мать заявит на него в полицию. Или она сама может заявить в полицию, что знает продавца кокаина на Закатном бульваре. Не хотят ли они узнать его имя?

Но в следующую минуту все эти планы мести разрядились во всхлипывания. Она понимала, что ничего этого сделать ему на сможет. Она не вынесет, если ему будет больно, она лучше сама умрет, чем будет знать, что его избили “Убийцы” или что он попал в камеру. Из искры горя и обиды загорелось пламя любви и влечения – и физического, и эмоционального. От этого новые слезы покатились по щекам Мериды. Она вдруг начала дрожать, не в силах унять эту дрожь. Где–то в животе у нее словно образовалась дыра, грозившая поглотить всю Мериду – тогда весь мир увидит маленький зародыш, который только–только начал образовываться внутри. Он надеялась, что это будет мальчик с таким же кофейно–карими глазами, как у Рико.

Но что же делать теперь? Сказать матери? При одной мысли об этом она зябко повела плечами. С тех пор, как в прошлом году умер отец, мать совсем сошла с ума – она с подозрением следила за каждым шагом Мериды, будила посреди ночи, задавала вопросы о парнях, с которыми она встречалась. Чем они занимались? Курили эту поганую “траву”? Напивались вином? Луис видел Мериду с Рико и сказал маме, что Рико – большой человек среди толкачей кокаина на Закатном бульваре. Луис, которому было только двенадцать, бегал с бандой подростков, которые называли себя “Убийцами”, он убегал к ним почти каждую ночь, и хулиганы из их банды ненавидели Рико, потому что ему удалось подняться туда, куда он подняться не могли. У Меридиной мамы случился настоящий припадок истерики, она угрожала запереть Мериду в шкаф или заявить в полицию, пусть отправят ее в специальную колонию. И что произойдет теперь, если она скажет матери, что у нее в животе ребенок?

А может, сначала пойти повидать отца Сильверу? Возможно, он сам сможет поговорить с мамой? Да, именно это и следует сделать.

Мерида отерла слезы с распухших век и оглянулась по сторонам, определяя, в какую сторону идти. Она и самом деле бежала, не видя перед собой дороги. Перед нею тянулась узкая улица, вдоль которой выстроились мрачные кирпичные дома, уже нежилые, ставшие добычей уличных банд подростков. На кучах мусора и битого кирпича блестели стеклянные осколки. Над пустыми стоянками висел слой желтого тумана. Время от времен там шмыгал огромные, как кошки, крысы. У некоторых домов вид был такой, словно они попали под удар гигантского топора, обнажившего сосуды металлических труб, проводов, внутренности комнатушек и коридоров, ванных и туалетов. И повсюду сделанные из аэрозольных баллончиков с краской надписи: ЗОРРО – 78, Л.А. “УБИЙЦЫ”, “Конкистадоры лучше всех”, “Здесь был Гомес”, “Анита дает”. Были также и неуклюжие рисунки половых органов. На стене напротив Мериды было нарисовано огромное лицо с красной кровью, капающей их уголков рта.

Мерида вздрогнула. Становилось холодно, ветер свирепо свистел в лабиринте развалин, словно не в силах отыскать выход наружу. И теперь она поняла, что убежала слишком далеко. Она могла обернуться и увидеть отражение огней бульвара в небе, но во всех других отношениях шумный бульвар мог быть за сотню миль от нее. Она быстро зашагала, в глазах выступили новые слезы. Она пересекла улицу и пошла вдоль другой, которая оказалась еще уже; кроме того, здесь сильно воняло старым обуглившимся кирпичом. Конечно, ее улица и дом не могли быть очень далеко. Всего несколько кварталов… Мама ждет, она будет требовать ответа – где была Мерида.

Что же ей сказать насчет распухших глаз!? Мерида как раз решала эту проблему, когда услышала шаги позади себя. Она затаила дыхание и стремительно обернулась. Что–то темное пробежало в тени, словно крыса, но только величиной это – что бы то ни было – не уступало человеку. Мерида прищурилась, чтобы лучше было видно, и простояла так целый, казалось, час. Потом она снова стремительно зашагала, чувствуя, как громко стучит ее сердце. Она помнила, что говорила ей мать – “Такую молоденькую красивую девушку могут изнасиловать или сделать что–нибудь похуже, много хуже”.

Она пошла быстрее, и на следующем одиноком перекрестке повернула в сторону огней бульвара. Оглянувшись на этот раз, она увидела два силуэта. Оба прыгнули под прикрытие дверных проемов. Мерида едва не закричала, но заставила себя подавить крик. Ей показалось, что она видела белое, как прозрачное полотно, лицо, на котором, словно пара ярких автомобильных фар, горели глаза. Где–то совсем близко застучали по асфальту шаги, эхо отозвалось среди кирпичных стен, похожее на придушенные выстрелы.

Мерида бросилась бежать, воздух с громкими всхлипываниями вырывался и ее легких. Когда она осмелилась посмотреть через плечо, то увидела пять или семь фигур. Те молча бежали группой, и у того, что бежал впереди, лицо напоминало ухмыляющийся череп. Она споткнулась о кучу битого кирпича, вскрикнула и едва не упала. Потом снова