Амальгама - Владимир Торин

– Ага, головка-то бо-бо, – ехидненько засмеялся профессор.

– И что же теперь ему так с больной головой всегда ходить? – возмутился Иван.

– Нет, конечно. Сейчас пройдет. Это я специально держу, для наглядной демонстрации, так сказать, – раздался еще один ехидный смешок.

Сергей и вправду почувствовал, что боль отпускает. Он осторожно положил зеркало на полку, стараясь в него больше глядеть.

– Так-то лучше, – удовлетворенно произнес Рудольф Михайлович Четвериков.

– Но если это так наглядно, почему этим никто не занимается, почему люди об этом не знают? – удивился Сергей.

– А кто вам сказал, что этим никто не занимается? – удивился Четвериков. – Все занимаются. И мы занимаемся, и американцы занимаются, и китайцы. Просто пока сдвигов мало. Знаете как много тут, действительно, соглашусь с Вами, молодой человек, слухов, домыслов, суеверий? Огромное количество!

– А каких? – осторожно спросил Иван.

– Ну, помилуйте, «каких»! Народных в основном! Например, существует совершенно непоколебимая народная уверенность, переросшая в традицию, завешивать зеркала в доме, где есть покойник. Объяснение: душа, заглянув в зеркало, может, мол, улететь «не туда». Вообще, эти полеты «не туда» здорово раздражают и мешают работать. Так, например, существует совершенно бредовая теория, что через зеркало можно путешествовать в пространстве и во времени. Ну, как в детском фильме «Королевство кривых зеркал». Смотрели?

Сергей с Иваном о таком фильме слышали, но не смотрели. Они отрицательно покачали головами.

– Рудольф Михайлович, ты же видишь, они молодые еще совсем, – подал голос Александр Валентинович.

– Да вижу, – раздраженно махнул рукой Четвериков и тут же забормотал о чем-то своем, очевидно, давно его волнующем. – Дорогие товарищи, да что же это такое делается? Нет, я не то чтоб против молодости, но это же ужасно! Никто не хочет работать! Дело не в молодежи. Просто нигде нет профессионалов! А вы спрашиваете, почему никто ничего не знает. Так никому ничего не надо! И органы наши, если честно, совсем работать разучились. Вот в Венеции-то когда-то были хранители…

– Кто был в Венеции? – переспросил Иван.

– Хранители. Он вам разве не рассказывал? – Четвериков удивленно посмотрел на Александра Валентиновича.

Тот повернулся к друзьям:

– Вы же помните, как я рассказывал вам про Совет Десяти и про то, как при этом всесильном органе была образована настоящая закрытая секта из идеальных шпионов и убийц?

Сергей с Иваном кивнули.

– Ну, так вот, это и есть Хранители. На них лежала ответственность за хранение главного венецианского секрета. Это были действительно стальные люди. Они могли абсолютно все, японские ниндзя или буддистские монахи по сравнению с ними – просто расшалившиеся школьники младших классов.

– Эти отряды очень интересно формировались, – продолжил рассказ Александра Валентиновича Четвериков. – Отбирались дети-сироты из разных стран, мальчики и девочки. Их отправляли в тайную школу, располагавшуюся на одном из островов Венецианской лагуны. Там из поколения в поколение изучались навыки рукопашного боя, маскировки, тренировалась выносливость и выдержка. Интересно, что любой турист сейчас может увидеть портрет самого первого, скажем так, директора этой спецшколы. – Четвериков взял с захламленного стола большую фотографию венецианской «Львиной пасти» и помахал ею перед друзьями. – Это он и есть. Само его лицо нагоняло на венецианцев такой ужас, что было решено его размножить на многочисленных почтовых ящиках для доносов. Впоследствии все руководители этой школы традиционно были из этого благородного рода.

«Так вот кого убили у меня на глазах в Венеции!» – что-то ахнуло внутри Ивана.

– Но, увы, время Хранителей прошло, – грустно покачал головой Рудольф Михайлович, – поэтому никак и не можем разобраться во всей этой чертовщине. Но ваш документ может очень нам помочь продвинуться во всем этом нелегком деле. Ну, если, конечно, он действительно подлинный.

– Рудольф Михайлович, а что, не получилось проверить его на подлинность? – тихо спросил Александр Валентинович.

– Ну, Саша, что ты хочешь, ты мне его только вчера дал! – возмутился Четвериков. – Тут по большому счету неделя нужна. Но я попробую за пару дней подробную экспертизу сделать. Это же не шутки! Вы представляете, какой переполох может начаться, если документ – настоящий? Нужен радиоуглеродный анализ состава пергамента. А потом еще спектроскопия, химический и многопараметрический механический анализы. Поверьте, работы много. Но послезавтра, обещаю, уже будет более-менее точный ответ.

Александр Валентинович вопросительно посмотрел на Сергея с Иваном.

– Что делать будем, орлы? Оставим ученому на растерзание вашу реликвию? Надо же нам все-таки выяснить, настоящая она или нет.

Сергей уже давно понимал, что пергамент, безусловно, настоящий. Не стали бы убивать главу таинственных Хранителей темной венецианской ночью за фальшивку. Но Александр Валентинович с профессором Четвериковым были так убедительны, да тут еще Александр Валентинович, заговорщицки подмигнув, спросил: «Ну, как погуляли?», ненавязчиво напомнив про десятку «зелени»… Сергей предварительно посмотрел на друга. Иван, не особенно размышляя, пожал плечами и сделал такую хмыкающую гримасу, мол, пусть берут. «Ну да. Пусть Рудольф Михайлович, за следующие два дня повнимательнее манускрипт изучит», – решил Сергей и согласился с предложением оставить реликвию еще на несколько дней у профессора Четверикова.

Они простились с Александром Валентиновичем, который захотел остаться еще о чем-то потолковать с профессором и по-хозяйски расположился у него в лаборатории. Рудольф Михайлович, как и обещал, довел наших друзей хитрыми университетскими переходами до большого, облицованного мрамором фойе, где они и простились, договорившись встретиться на факультете послезавтра, во вторник, тоже в полдень.

Огромная деревянная дверь со звездами и золотистыми шишечками закрылась за нашими героями, выпуская их на красивую лестницу химического факультета, по которой когда-то так молодцевато бегал герой Ланового в фильме «Офицеры».

Внизу лестницы стояли два огромных черных джипа и большое количество каких-то очень несимпатичных людей. Сергей даже не понял, а скорее почувствовал, что это – за ними и что надо бы как-то скрыться, потеряться, исчезнуть. Но было уже поздно.

Пожалуй, нигде не принимали путешествующего по России Александра Дюма с такой помпой, как в Нижнем Новгороде. Встречающий его на пристани военный губернатор Нижнего – бывший ссыльный декабрист, а ныне генерал-майор Александр Николаевич Муравьев, ожидая встречи со знаменитым французом, облачился в парадный военный мундир, на котором гордо поблескивали многочисленные ордена – как российские, так и иностранные, причем последних было гораздо больше.