ЭТНОС. Часть третья — "Стигма" - Павел Сергеевич Иевлев

— Пап, о чём он?

— Не сказали, значит… Из-за вас, Принц Андрий…

Бах! — пистолет выплюнул гильзу.

— Пойдём, сынок. Он был сумасшедшим.

— Но разве можно стрелять в священников, пап?

— Ни в кого нельзя. Но иногда приходится.

* * *

Временной столицей Меровии стала Претория — самый крупный и близкий к тоннелю город, долгое время бывший главным логистическим узлом Пригирота. Гражданская война, вспыхнувшая на Юге, уничтожила торговый и грузовой трафик. Речной порт опустел, застыли паровые краны, покрылись пылью и сухой травой платформы железной дороги. Но наше прибытие вдохнуло в город новую жизнь.

Юг пострадал от коллапса гораздо меньше Севера. Большие расстояния, открытая местность, невысокая плотность населения, обильные природные ресурсы и хорошая материальная база дали ему некоторую фору. Гражданская война и последовавший за ней сепаратизм, разделивший Пргирот на три неравные части, не успели нанести серьёзного ущерба. Население было сорвано с мест, бросало имущество и разбегалось по национальным анклавам, но погибли немногие, а инфраструктура вообще уцелела почти вся. Никто не ломал дорог и мостов, не топил пароходы и не жёг заводы — просто, надо полагать, руки не дошли. Кроме того, почти вся промышленность оказалась в анклаве иммигрантов из другого мира, которые уже пережили один коллапс. Возможно, это даёт им какой-никакой иммунитет, а может быть, дело в том, что ещё живы те, кто его помнит. Они вооружились, выстроили оборону, склепали на скорую руку три бронепоезда и удержали порядок, создав в северо-восточной части Пригирота «Новый Цирдорал». «Старым» была та страна, из которой им открыл сюда портал Теконис.

Анклав переселенцев с Севера оказался под нами автоматически, в силу того, что это граждане с имперским самосознанием. Став из задворок Империи столичным регионом, они приняли это с радостью, и никто не возразил, когда мы навели тут порядок, прекратив бессмысленное противостояние. В «Новый Цирдорал» отправился я. Во-первых, потому что а кто же ещё? Во-вторых, потому что все иммигранты — мои личные подданые ещё со времён Перидора.

Всё прошло не то чтобы гладко — они здорово разобижены на северных и южных, а заодно на Империю, которая про них в тяжёлый момент забыла. Но всё-таки в конце концов мой личный авторитет сработал. Ну, или моя чудовищная антихаризма, я не знаю. За последние годы я выучился давить на людей, как тяжёлый танк, только под гусеницами хрустит. Страшных усилий стоит сдерживать это в кругу семьи, потому что если Катрин сама по себе весьма сильная личность и не стесняется меня осаживать, то Нагма обижается, а дети пугаются. Отвратительным человеком я стал, если честно. Мрачным, злым и невыносимым в общении. Как они меня терпят вообще? Думаю, что с трудом.

Так или иначе, но в итоге я добился возврата региона под руку Империи. Бескровно, что нынче большая редкость. Пришлось немного уступить в плане автономии, даровать их правителю титул Великого Князя, наградить большой золотой цацкой и вообще почесать эго, хотя куда больше хотелось его пристрелить. Но это фигня, это нам ничего не стоит, зато по южному тракту снова пошли поезда. Сюда — с промтоварами, туда — с продовольствием. Заработала логистика, ожила финансовая система, задымили заводы, забегали паровозы. Да, это всего полстраны, экономика зияет лакунами и изуродована перекосами, но по сравнению с тем хтоническим ужасом, что воцарился на Севере, уже почти нормальная жизнь.

С южной «индейской» частью пока не ладилось. У них там отыграл назад племенной вождизм, и вообще непонятно, с кем договариваться. Я катался в ту сторону на бронепоезде, останавливался там, где кончается путь, вежливо дожидался очередных раскрашенных послов с перьями во всех местах (проклятый Порток с его «команчами» заразил этой дурацкой модой всех аборигенов), но переговоры сводились к «Дайте нам, проклятые бледнолицые, ружья, топоры и огненную воду, а иначе мы с вас скальпы поснимаем». Нет, не буквально, скальпы тут нафиг никому не нужны, но, по сути, верно. Обычно бесплодные переговоры заканчивались попыткой очередного пернатого вождюка захватить бронепоезд, но пулемёты против конницы в голой степи дают предсказуемый результат.

Возможно, нам теперь придётся ждать, пока из всей этой голозадой махновщины не вылупится какой-то национальный лидер, с которым можно будет разговаривать. Ну, или пока мы сами не окрепнем настолько, чтобы принудить их к вменяемости военным путём. В принципе, южные земли могут подождать, у нас всё равно депопуляция и кадровый кризис. Потом разберёмся.

Через несколько месяцев нашего «южного исхода» уже начало казаться, что коллапс заканчивается, что мы достигли дна, оттолкнулись от него и вот-вот пойдём вверх…

Но хрен я, конечно, угадал.

Глава 8. Слишком много смерти

Нелепая и непонятная атака, с которой два года назад началась война с Киндуром, досрочно оборвала рейд «освобождения киндурских колоний», и мы вывели оттуда свои войска. Теперь я понимаю, что тот никому не нужный конфликт был одним из первых предвестников наступающего коллапса, но это уже неважно — уходя от побережья, мы вывезли, что смогли. А что не смогли — бросили. И разобрали за собой рельсы. Теперь между нами сотня километров степной саванны, контролируемой летучими отрядами лёгкой кавалерии. Этого достаточно, чтобы пресекать попытки индейцев добраться до наших фермеров. Конные рейнджеры имеют чёткий приказ — стрелять в каждого, кто движется с востока, с максимально возможного расстояния, не вступая в переговоры и не реагируя на сигналы.

Мы понятия не имеем, что там происходит. Мы теперь не знаем даже, что творится в северной Меровии, за горами, или в Нарнии, на юге. Нашими карантинными кордонами служат большие расстояния и открытая местность, где сложно спрятаться. В степи и на берегах рек установлены огромные деревянные щиты, где написано (для неграмотных — нарисовано) простое предупреждение: «Дальше не ходи, убьём».

Всё равно ходят, конечно. Приходится убивать. На реках стоят артиллерийские форты, саванну прочёсывают истребительные отряды. Они не спрашивают: «Стой, кто идёт?» Они стреляют сразу и не приближаются к трупам — это строжайше