Заговор Грааля - Линн Шоулз

Гас Руби изогнул бровь. Найдется не один человек, кто хотел бы посмотреть эту запись.

* * *

Руби остановил пленку — в кадре Роберт Уингейт замер на полпути к своему «поршу».

Коттен поднялась и отошла к окну квартиры Ванессы, выходящему на пляж.

— Его шантажируют, — произнесла она, стоя спиной к дяде. — Но чем?

Она смотрела, как стая пеликанов планирует над пляжем.

— Этот тип собирается баллотироваться на пост президента, а ему угрожают головорезы-любители. Дело пахнет скандалом.

Гас Руби откинулся на спинку дивана. Вспыхнул огонек в зажигалке «Зиппо», и он прикурил «Кэмел». Коттен отпила водки, зазвенел лед.

— Может, он решил, что отпугнет их, если не поддастся. — Она повернулась к Руби. — А что делали пацаны после ухода Уингейта?

— Один позвонил по мобильнику. — Он быстро перемотал пленку. — Вот.

Коттен вернулась на диван и стала смотреть. Бандана говорил по телефону:

— Он хотел нас наколоть. — Пауза. — В чемодане была обычная бумага.

Дред повернулся к Бандане:

— Спроси, он нам все равно заплатит?

— Нам все равно заплатят? — Бандана послушал, потом кивнул Дреду. — Что теперь?

Гул аэробуса, подлетевшего к международному аэропорту Майами, заглушил ответ. Бандана закончил разговор, спрыгнул со стола и схватил радио. Оба исчезли из поля зрения, по экрану пошли помехи.

— У мистера Уингейта есть какая-то тайна, — заявила Коттен, допивая «Абсолют».

Коттен решила сначала позвонить Уингейту, прежде чем встречаться с ним лично.

— Здравствуйте, это Коттен Стоун из CNN. Могу я поговорить с мистером Уингейтом?

— Мистер Уингейт не отвечает на звонки прессы в своей частной резиденции. — Женщина, взявшая трубку, не назвалась.

* * *

— Извините, что звоню мистеру Уингейту домой, но У меня к нему несколько важных вопросов. Я его встретила на днях в «Вискайе», и он предложил позвонить.

Повисла долгая пауза, и женщина произнесла:

— Одну минуту, пожалуйста.

Коттен ждала, из трубки доносились приглушенные, голоса. Затем прозвучал характерный щелчок, словно трубку взяли в другом месте, а эту положили.

— Мисс Стоун, как хорошо, что вы позвонили. — Голос Уингейта прозвучал радостно и дружелюбно. — Надеюсь, вам понравилась наша субботняя вечеринка. По-моему, вилла «Вискайя» совершенно замечательна, вы согласны?

— Очень красивая. Хочу поблагодарить вас за вечер. Все было очень вкусно. И спасибо, что ответили на мой звонок.

— Что я могу сделать для женщины, которая нашла ценнейшую в мире священную реликвию?

— Я бы хотела встретиться с вами и устроить основательное интервью. Уверена, что зрителям CNN будет очень интересно узнать, что вы думаете о ключевых проблемах года президентских выборов. Вы еще не оказали такой чести ни одному каналу и изданию, и я бы хотела стать первой.

— И я бы хотел того же. Организацией занимается мой пресс-секретарь, я в это не вмешиваюсь. Я могу предупредить его о вашем звонке, чтобы он внес вас в расписание.

— Один из вопросов, которые я бы хотела обсудить, это ваша недавняя поездка в Крэндон-Парк.

Молчание.

— Боюсь, я не понимаю, о чем вы, — наконец произнес Уингейт.

— Вчера, в два тридцать. Два панка, портфель с резаной бумагой.

— Должно быть, вы ошибаетесь, мисс Стоун. Я весь день провел на совещании.

— Человек на кассете очень похож на вас. И голос тоже.

— Вы что, следите за мной? Снимаете на видео? Кем вы, черт возьми, себя возомнили?

В голосе, таком приятном и уверенном в начале беседы, зазвенела сталь.

— Кто вас шантажирует, мистер Уингейт?

— Что?

— Значит, вы отрицаете это?

— Да. О чем вы вообще говорите?

— Просто выясняю правду. Американцы видели достаточно скандалов. Они хотят знать о своих кандидатах заранее. Им нужен честный политик, пусть даже и не кристально чистый; нужен открытый человек — никаких масок, никаких фальшивых оправданий. Знаете, что говорят американцы? «Мне все равно, если ты в колледже покуривал травку, если ты изменяешь жене, мне все равно, только выложи карты на стол и не ври». Это может стать вашим преимуществом. Вы не хотите дать эксклюзивное интервью и во всем признаться?

— Нет, мисс Стоун. Кстати, о шантаже — разве сейчас не вы меня шантажируете? Рейтинги — вот все, что вас заботит. Вам все равно, вы можете ради сенсации сломать кому-нибудь жизнь. Вы всего лишь голодная пиранья.

— У вас репутация человека, который дружит с прессой. Видите ли, если я это выяснила, другие тоже могут узнать. Можно ведь сразу с этим покончить. А я вам предоставлю платформу. Вроде упреждающего удара.

— У меня нет причин защищаться. Я ничего такого не сделал.

Голос показался ей взволнованным, хоть он и пытался говорить бесстрастно.

— Мне кажется, другие с этим не согласятся. Они заметят тень на своей восходящей звезде. Я не буду гнать волну, если вы согласитесь на эксклюзив. В противном случае мне придется работать с тем, что есть.

— Я не хотел ссориться, но, по-моему, вы зашли слишком далеко. Расскажите своим дружкам в CNN, что сумели занести ваш канал в черный список. Понятно? Еще вопросы есть?

— Только один.

— Что?

— Кто такой Бен Гирхарт? Щелк.

Ну, что думаешь? — спросила Коттен у Торнтона Грэма, когда они посмотрели отрывок видеозаписи о поездке Уингейта в Крэндон-Парк. Они сидели в конференц-зале штаб-квартиры CNN в Нью-Йорке.

— Похоже, ты задела его за живое — особенно когда огорошила упоминанием о Гирхарте. Уингейт выдал себя с головой. Добей его.

— Я? Но это твой сюжет.

— Я закопался с Ираком. Тед сказал, что в конце недели мне, возможно, придется вести репортаж с места событий. Я тебе передам все, что у меня есть на Уингейта, и предложу Теду, чтобы ты им занялась.

— Думаешь, справлюсь? — спросила Коттен.

— Ты на гребне волны. Не сбавляй темп, покажи свое прекрасное личико камере. Это главное.

Он провел пальцем по ее нижней губе, но, оказывается, она уже не отзывалась на его прикосновения, как месяц или даже две недели назад.

— Пытаешься загладить вину? — спросила она. — Кидаешь малютке Коттен подачку, чтобы она не расстраивалась?

— Ты считаешь себя первоклассным репортером? — Да.

— Ну вот, я нас обоих таковыми считаю. И вижу, что мы сумеем помочь друг другу.