Ужасы Фазбера. 1:35 ночи - Андреа Ваггенер

Стэнли проснулся, но чувство растянутости не исчезло.

Лицо во сне. Стэнли знал это лицо. Это же…

От мыслей Стэнли отвлекло странное ощущение на лице. По нему что-то двигалось.

Кукла-балерина стояла на его подбородке и ногой и единственной рукой пыталась широко растянуть его рот… но для чего?

Сердце Стэнли бешено заколотилось, когда он наконец всё понял. Растянуть так широко, чтобы влезть в него.

Стэнли поднял онемевшую правую руку и смахнул куклу с лица. Она была лёгкой, так что отлетела в другой конец комнаты, со стуком ударилась о стену и бесформенной кучкой упала на пол. Он опёрся о стол и встал на ноги. Поднявшись, он почувствовал, как натянулась кожа на руках, ногах, животе, груди. Теперь он понимал, что́ это за чувство: десятки маленьких конечностей на шарнирах давили на кожу изнутри. Сколько их уже сидит в его руках, ногах, груди и животе?

Горло начало болеть после того, как он впервые увидел на столе куклу.

Неудивительно, что ему было так больно есть и пить. Ночь за ночью куклы влезали ему в рот и через горло отправлялись в путешествие по узким «коридорам» его тела, словно исследователи в тёмных, сырых пещерах. Когда он это понял, его тут же накрыл приступ тошноты. Наверное, его бы вырвало, но живот был совершенно пуст. Там ничего не было, кроме желудочного сока и страха.

Он уже пожалел, что теперь знает, что же с ним такое. Лучше бы он и дальше думал, что просто подхватил какой-нибудь необычный вирус или инфекцию. Обычно говорят, что знать, чем именно ты болен, лучше, чем не знать. Но не в этом случае. Знать оказалось намного, намного хуже, чем не знать.

Стэнли, шатаясь, вышел из комнаты и направился вниз по коридору. Внутренний голос кричал ему: «Беги», но бежать не было сил. Стены фабрики словно смыкались вокруг него. Ему никогда здесь не нравилось. Надо уходить отсюда и никогда не возвращаться, сказал он себе, даже если это придётся делать ползком. Давление внутри нарастало. Куклы, похоже, разгневались, и их маленькие кулачки и ножки били его изнутри. Но впереди светился зелёный знак выход. Зелёный свет – нужно идти, напомнил он себе. Если он сможет выбраться наружу, туда, где светит луна и свежий воздух, то решит, что делать дальше. Опершись о стену, он побрёл в сторону знака «Выход».

За дверью он попытался вдохнуть свежего воздуха, но в нос ворвалась лишь вонь из бака с биологическими отходами. Ему было уже так плохо, что он хотел просто лечь на пол прямо здесь, но нужно всё же подняться наверх. Подняться по лестнице, сесть в такси и поехать прямо в больницу, а там сказать… что сказать? «У меня внутри живёт несколько десятков маленьких куколок. Они заползают в меня через горло, пока я сплю». Если он так скажет, его сразу отправят понятно в какое отделение. Но, может быть, если он убедит врача сделать ему рентген, и он увидит, что эти куклы настоящие…

Голоса. Мысли Стэнли прервали тихие, приглушённые детские голоса. Приглушённые – потому что звучали изнутри.

Из левой руки: «Мне нравится быть рядом с тобой».

Из правой ноги: «Ты нам нравишься».

Из живота: «Ты такой тёплый и мягенький!»

Стэнли пошатнулся и чуть не упал. Стоять было всё труднее и труднее. Внутри нарастало давление, оно уже стало невыносимым, как будто он сейчас взорвётся. Такое вообще может быть? Человек может взорваться изнутри?

Маленькая однорукая кукла стояла в дверях фабрики, подняв руки, словно готовясь крутить фуэте. Жёлтые зрачки пустых чёрных глаз сфокусировались на Стэнли, словно лазеры. Кукла широко улыбалась. Она наклонила голову – в других обстоятельствах это даже выглядело бы мило.

– Неужели у тебя не найдётся места для ещё одной? – прощебетала она.

Силы покинули Стэнли. Он упал на колени. Однорукая кукла с грациозностью балерины прыгнула к нему.

Стэнли не мог ничего поделать с собой.

И раскрыл рот для крика.

– Сегодня яркий солнечный день, из тех, в которые обязательно хочется что-нибудь делать. Что-нибудь весёлое, ну, или, как говорят, «продуктивное».

Девон показал указательным и средним пальцем кавычки, надеясь, что никто не заметит его обкусанных ногтей и пожёванных кутикул. А потом продолжил зловещим, как ему казалось, тоном:

– В такие дни мама обычно заставляет тебя стричь газоны. Но сегодня не день стрижки газонов. Сегодня день рождения.

Девон услышал, как по классу пробежал шорох. Кто-то хихикнул, но он не отвёл взгляда от распечатки. Девон держал голову опущенной, его длинные волосы свисали, служа своеобразным щитом от одноклассников.

Обычно ему очень не нравилось стоять перед всем классом, какова бы ни была причина, но сегодня он возложил на себя особую миссию. Если уж ему предстоит читать дурацкое сочинение по английскому языку, то надо обратить это себе на пользу.

Девон продолжил свой рассказ: описал вечеринку в честь дня рождения, устроенную для стайки четырёхлетних детей. Он читал о воздушных шариках, клоунах и ярком надувном домике-батуте, стоящем посреди зелёного газона.

– Но это не просто обычный надувной домик, – прочитал Девон. – Никто об этом ещё не знает, но очень скоро… узнают.

Для пущего эффекта Девон выдержал паузу. Но ничего не услышал. Может быть, его учительница миссис Паттерсон и одноклассники вообще сбежали. Но он не собирался поднимать голову и проверять.

Девон продолжил:

– Потому что маленькая Хэлли заползает в домик-батут. Она первая, кто вошла туда. Её сестра-близнец Хоуп следует прямо за ней.

Кто-то в третьем ряду ахнул, или Девону показалось? Нет, вроде бы не показалось. Хорошо. Она внимательно его слушает. Ухмыльнувшись, он продолжил читать:

– Хэлли уже почти полностью залезла в надувной домик, её ярко-розовое платье контрастирует с мягким красным виниловым полом. «Скорее», – говорит Хоуп, подталкивая Хэлли сзади. Хэлли медленно ползёт, и тут её вдруг засасывает в домик-батут целиком. Хоуп хихикает и следует за ней.

Девон снова прекратил читать. Начиналось самое интересное.

– Но через секунду Хоуп уже пожалела, что последовала за сестрой. Секунду назад она смотрела вниз, заползая внутрь, но вот она уже внутри. Она поднимает голову и видит объеденное тело сестры, неподвижно лежащее на красном виниле. Нет, стоп! Винил не красный, а залит кровью.

Девон услышал чей-то писк или ему показалось? Он продолжил читать.

– А домик – на самом деле не домик. Это огромный рот, и этот рот жуёт, а сейчас он открывается ещё шире, и Хоуп, громко крича, соскальзывает в…

– Достаточно! – закричала миссис Паттерсон.

Девон моргнул, но голову не поднял. Он ещё не закончил.

– Девон Блейн Маркс.

Миссис Паттерсон выплюнула каждое из трёх имён Девона, словно шелуху от семечек. Прежде чем он успел ответить, перед его опущенными глазами появилась большая квадратная рука миссис Паттерсон и выхватила сочинение у него из рук. Страницы зашелестели, а кожу на указательном пальце вдруг стало покалывать – судя по всему, он порезался бумагой.