Богоборцы из НКВД - Олег Смыслов

Когда патриарх Тихон выйдет из тюрьмы, очевидцы до мелочей запомнят эти минуты: «Многотысячная толпа задолго залила всю площадь около тюрьмы. Вдали стоял экипаж. Большой отряд чекистов по обе стороны толпы образовали коридор от ворот тюрьмы к экипажу. После долгого ожидания раскрылись ворота и показался Патриарх. Длинные всклокоченные седые волосы, спутанная борода, глубоко впавшие таза на осунувшемся лице, ветхая солдатская шинель, одетая на голое тело. Патриарх был бос…

Потрясённая многотысячная толпа, как один человек, опустилась на колени и пала ниц… Медленно шёл Патриарх к экипажу, обеими руками благословляя толпу, и слёзы катились по его измученному лицу…»

Из какой тюрьмы выходил патриарх, можно было бы только догадываться, если бы не сохранившаяся до наших дней «Инструкция по управлению Внутренней (секретней) тюрьмой Управления делами Особого отдела ВЧК». В ней чёрным по белому написано: «Внутренняя (секретная) тюрьма имеет назначением содержание под стражей наиболее важных контрреволюционеров и шпионов на то время пока ведётся по их делам следствие, или тогда, когда в силу известных причин необходимо арестованного совершенно отрезать от внешнего мира, скрыть его местопребывание, абсолютно лишить его возможности каким-либо образом сноситься с волей, бежать и т. п.».

И всё же, несмотря на освобождение патриарха Тихона, его моральные пытки в виде секретных и бесконечных бесед с Тучковым и прочими продолжались…

23 ноября 1923 г. в специальном распоряжении о преемстве церковной власти он назначит своим заместителем митрополита Ярославского Агафангела, а в случае его отказа или устранения — митрополита Казанского Кирилла. Таким образом, патриарх Тихон устранил угрозу преемственности церковной власти.

Зато другая власть абсолютное большинство средств, полученных от продажи конфискованных ценностей, потратила исключительно на партийные нужды. С голодом же боролись с помощью американской гуманитарной организации АРА и, как подчёркивает Д. А. Волкогонов, «журнала… «Безбожник».

К слову, патриарху Тихону всё же удалось выиграть борьбу за объединение церковных сил и вернуть большинство приходов и епархий в лоно церкви. По мнению самого Б. А. Тучкова (в 1924–1925 гг.), «обновленцы в это время…находились «на положении группы, всеми средствами сопротивляющейся напирающей на неё тихоновщине». Симпатии верующих трудно было изменить всеми доступными чекистам методами…

1

Письмо Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра (Полянского) Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Нижегородскому Сергию (Страгородскому):

«Ваше Высокопреосвященство, простите великодушно, если настоящим письмом я нарушу душевный покой Вашего Высокопреосвященства. Мне сообщают о тяжёлых обстоятельствах, складывающихся для Церкви в связи с переходом границ доверенной Вам церковной власти. Очень скорблю, что Вы не потрудились посвятить меня в свои планы по управлению Церковью. А между тем Вам известно, что от местоблюстительства я не отказывался и, следовательно, Высшее Церковное Управление и общее руководство церковной жизнью сохранил за собою. В то же время смею заверить, что с должностью заместителя Вам предоставлены полномочия только для распоряжения текущими делами, быть только охранителем текущего порядка. Я глубоко уверен, что без предварительного сношения со мною Вы не предпримете ни одного ответственного решения, каких-либо учредительных прав я Вам не предоставлял, пока со мною местоблюстительство и пока здравствует митрополит Кирилл и в то же время был жив митрополит Агафангел. Поэтому же я и не счёл нужным в своём распоряжении о назначении кандидатов в заместители упомянуть об ограничении их обязанностей, для меня не было сомнений, что заместитель прав установленных не заменит, а лишь заместит, явит собой, так сказать, тот центральный орган, через который местоблюститель мог бы иметь общение с паствой. Проводимая же Вами система управления не только исключает это, но и самую потребность в существовании местоблюстителя, таких больших шагов церковное создание, конечно, одобрить не может. Не допускал я оговорок, ограничивающих обязанности заместителя, и по чувству глубокого уважения и доверия к назначенным кандидатам, и прежде всего к Вам, имея в виду при этом и Вашу мудрость. Мне тяжело перечислять все подробности отрицательного отношения к Вашему управлению: о чём раздаются протесты и вопли со стороны верующих, от иерархов и мирян. Картина церковных разделений изображается потрясающей. Долг и совесть не позволяют мне оставаться безучастным к такому прискорбному явлению, побуждая обратиться к Вашему Высокопреосвяществу с убедительной просьбой исправить допущенную ошибку, поставившую Церковь в унизительное положение, вызвавшее в ней раздоры и разделения и омрачившее репутацию её предстоятелей. Равным образом прошу устранить и прочие мероприятия, превысившие Ваши полномочия. Такая Ваша решимость, надеюсь, создаст доброе настроение в Церкви и успокоит измученные души чад её, а по отношению к Вам для общего нашего утешения сохранит то расположение, каким Вы заслуженно пользовались и как церковный деятель, и как человек. Возложите всё упование на Господа, и Его помощь всегда будет с Вами. Со своей стороны я, как первостоятель Церкви, призываю всех священнослужителей и церковных деятелей проявить во всём, что касается гражданского законодательства и управления, полную лояльность. Они обязаны беспрекословно подчиняться правительственным распоряжениям, если те не нарушают святой веры и вообще не противны христианской совести; и не должны заниматься какой-либо противоправительственной деятельностью, не должны выражать ни в храмах, ни в частных беседах ни одобрения, ни порицания их действий и вообще вмешиваться в дело, не относящееся к Церкви. Смею, однако, надеяться, что действительность не может указать среди представителей православного епископата и клира случай подобной нелояльности. Ни в моё непосредственное управление, ни после не было слышно ни об одном политическом преступлении со стороны духовных лиц. Если бы эти преступления имели место, то, надо полагать, виновные подверглись бы гласному судебному процессу; но на судах политических преступников не упоминается о представителях духовенства. Я охотно готов признать, что и само правительство давно убедилось в аполитичности Православной Церкви, и Вы, Владыка, можете себе представить: с каким воплем у нас должны отнестись священнослужители, особенно томящиеся в тюрьмах и ссылках, к голословному заявлению о словах и делах, а затем и о постигшей многих горькой участи. Между прочим, мне пишут, что епископ Василий о делах от моего имени представил Вам доклад. Должен заметить, что ни ему, ни другому моему сожителю я не давал никаких поручений, касающихся церковных дел. О себе лично скажу, что я прошёл все виды страданий, которые можно себе представить, казалось, что у меня одно время года — время скорби, но Господь, видимо не оставляет меня. Он поддерживает мои силы, ослабляемые тяжёлыми условиями изгнания, и вносит в душу упокоение, которое, если и отправляется, то только болью о Церкви. Милость Божия да будет с Вами, Вашего Высокопреосвященства Послушник Митрополит Пётр декабрь 1929 г.».