Небеса на земле. Научный взгляд на загробную жизнь, бессмертие и утопии - Майкл Шермер

Итак, утверждение, что люди, имевшие околосмертный опыт, умирали и путешествовали в мир иной, опровергается фактом, что они не были по-настоящему мертвы.

На мой взгляд, многие описания ОКС неотличимы от наркотических галлюцинаций — например, рассказ Эбена Александера о его «путешествии» в загробную жизнь во время комы, вызванной менингитом[162]. Там он встретил девушку с высокими скулами, темно-голубыми глазами и «золотисто-каштановыми локонами», обрамляющими лицо. Вместе они летали на крыле бабочки. «Вообще вокруг нас порхали миллионы бабочек — они образовывали широкие волны, обрушивающиеся на зеленые луга и снова взмывающие вверх. Бабочки держались вместе и казались живой и трепетной рекой цветов, струящейся в воздухе». Одеяние девушки «было простым, но его цвета — светло-голубой, индиго, светло-оранжевый и нежный персиковый — рождали такое же ликующее и радостное настроение, что и вся местность». Александера переполняло чувство любви, не романтической или дружеской, а представлявшей собой «нечто неизмеримо превосходящее все виды любви, какие знакомы нам в нашем бренном мире», а взгляд девушки «одновременно излучал все разновидности земной любви… и вместе с тем любовь бесконечно более глубокую…» Ее послание ему было простым: «Тебя вечно любят и оберегают».

Сравните путешествие Эбена Александера с «путешествием» специалиста по нейронауке Сэма Харриса, принявшего вместе с другом дозу наркотика 3,4-метилендиоксиметамфетамина, более известного как экстази, которое он подробно описывает в начале своей книги «Пробуждение» (Waking Up)[163]. Харрис сообщает: «Меня внезапно поразило понимание, что я люблю своего друга». Не дружеское и не романтическое, «это чувство имело этический смысл, внезапно показавшись настолько же значительным, насколько прозаическими выглядят написанные здесь слова: я хочу, чтобы он был счастлив». Еще большим, продолжает Харрис, «стало понимание, бесповоротно изменившее мое представление о том, насколько благой может быть жизнь человека. Я чувствовал безграничную любовь к одному из своих лучших друзей и неожиданно осознал, что если в этот момент в дверь войдет незнакомец, то и его в полной мере охватит моя любовь».

Тема «любви» оказалась типичной для описаний ОКС, как и других видов аномального психологического опыта, например, пережитого моим другом Чиком Д’Априно в четыре часа утра 11 февраля 1966 г. — я писал об этом в книге «Тайны мозга». Он был один в спальне дома своей сестры, чувствуя отчаяние и одиночество из-за мучительного развода, отнявшего у него детей, и внезапно услышал голос, не мужской и не женский, будто доносившийся из иного мира. Сообщение оказалось таким действенным, что Чик счел себя обязанным передать его президенту Линдону Джонсону и отправился в Белый дом, но в итоге оказался в психиатрической лечебнице. Хотя Чик никому не пересказывал точного содержания сообщения и не делился мнением о его вероятном источнике, сутью, как он сказал мне, была любовь: «Источник не только знает о нашем существовании, но и любит нас, и мы можем вступить с ним в контакт»[164].

Психоделики могут производить такой же эмоциональный эффект. В последние годы изучалось применение этих наркотиков для лечения депрессии, посттравматического стрессового расстройства и страха смерти у пациентов в терминальной стадии. Например, одна доза псилоцибина (ЛСД), принятая раковыми больными в Медицинской школе Нью-Йоркского университета под наблюдением психиатра Стивена Росса, не просто уменьшала их депрессию и тревогу, но оказывала настолько мощное воздействие, что доктор Росс сказал: «Я думал, что первые десять или двенадцать пациентов морочат мне голову — разумеется, они все это выдумали. Они говорили что-нибудь вроде „я понял, что любовь — одна из самых могущественных сил на планете“… То, что однократный прием наркотика может оказывать такой эффект так долго, было беспрецедентно. Мы, психиатры, никогда ничего подобного не наблюдали»[165].

Другим показательным сравнением с околосмертным опытом Эбена Александера являются наркотические путешествия покойного невролога Оливера Сакса, описанные им в автобиографии «В движении» (On the Move). Так, в ноябре 1965 г. доктор Сакс имел ненормированный рабочий день и, чтобы бодрствовать, принимал огромные дозы амфетамина, щедро приправленные седативным хлоралгидратом. Однажды он сидел в кафе, помешивая кофе, «вдруг ставший зеленым, затем пурпурным». Подняв глаза, Сакс увидел, что у посетителя возле кассы «громадная голова с хоботом, как у морского слона». Потрясенный этим зрелищем, Сакс выскочил из кафе и через улицу кинулся к автобусу, у всех пассажиров которого «оказались гладкие белые головы, похожие на гигантские яйца, с огромными мерцающими глазами, напоминающими фасеточные глаза насекомых». В этот момент невролог понял, что у него галлюцинации, но, вспоминал Сакс: «Я не мог прекратить то, что происходило в моем мозге, и оставалось сохранять хотя бы видимость самообладания, не паниковать, не кричать и не впадать в ступор, глядя на глазастых чудовищ вокруг»[166].

Я участвовал в ряде телевизионных программ с Эбеном Александером, мы провели довольно много времени вместе в гримерке до и после эфира, обсуждая его мнение о случившемся с ним. Я получал удовольствие от наших бесед, он показался мне обаятельным человеком, но он нейрохирург, знакомый с литературой о галлюцинациях и всевозможных трюках, на которые способен мозг в самых разных условиях. Почему Александер не заметил, что его опыт аналогичен пережитому очень многими людьми, не утверждающими, что побывали в райских эмпиреях? Потому что это произошло с ним, а субъективный опыт на порядки действеннее всего, о чем можно прочесть в книге.

С утверждениями Александера сопряжена еще одна проблема. Он говорит, что во время околосмертного опыта его «неокортекс был полностью отключен», из чего делает вывод: «…Нет абсолютно никакой возможности, чтобы я мог находиться хотя бы в спутанном и ограниченном сознании во время комы». Следовательно: «Мое свободное от мозга сознание отправилось в иное, большее измерение Вселенной». Однако, по словам доктора Лоры Поттер, дежурившей в тот день, когда его на каталке привезли в реанимацию, она сама ввела Александера в кому, чтобы он оставался живым во время лечения огромными дозами препаратов, и всякий раз, когда они пытались его разбудить, он беспорядочно отмахивался, пытался выдергивать трубки подключенных к нему приборов и кричать, следовательно, его мозг не был полностью выключен. Когда Поттер позднее задала ему вопрос об этом, Александер ответил, что его описание было «художественной интерпретацией» и «драматизацией, может, и не вполне точной, но призванной заинтересовать читателя»[167]. Иными словами, Александер смешал факты и вымысел, что означает, что объяснять в действительности нечего.