Жестокий бог - Л. Дж. Шэн

– Черт. – Его грудь поднималась и опускалась вместе с тяжелыми штанами, его глаза снова опустились к моему рту.

Это был первый раз, когда я видела его слетевшим с катушек.

– Не в этой жизни, Спенсер. – Я прочистила горло, пытаясь дрожащими пальцами поднять скользкую иглу из ванны. Оборвала нить и закончила зашивать его. – Сейчас я собираюсь промыть рану. Стой спокойно.

– Заткни меня в следующий раз. – Он взял бутылку виски и одним глотком осушил ее. Его губы были опухшими и в синяках, и я поняла, что мы целовались несколько минут. Я задумалась, не выгляжу ли я так, будто меня тоже поцеловали.

– Нет. Ты убедишься, что следующего раза не будет, – горячо прошептала я, облизывая губы. – Не уверена, что ты заметил, но сейчас двадцать первый век. Мужчины сами отвечают за свои поступки. Или ты один из этих шовинистов «почему-она-это-носит» и считаешь, что женщина в ответе за все?

– Отвратить меня своей одеждой, похоже, твоя цель на всю жизнь, так что в этом плане никаких проблем не будет. – Он усмехнулся, прерывисто вздохнув, когда я в отместку снова вонзила иглу глубоко в его кожу. Я закончила его лечить.

Вон схватил меня за запястье и слегка сжал, чтобы я посмотрела на него. Я перевела на него взгляд.

– Я не хочу нравиться тебе, Ленора. Я хочу погубить тебя.

– Тогда сделай это уже! – Я вырвалась из его хватки и раздраженно вскинула руки вверх. – Почему бы тебе не избавить меня от страданий и просто не покончить с этим, если ты такой сильный и могущественный?

У него было достаточно возможностей, власти и средств, чтобы выгнать нас с Поппи из школы. Но он так и не сделал этого. Он никогда не проходил лишнюю милю, всегда катался на коньках на окраине, делая мою жизнь неудобной, хотя и не невыносимой.

– Первое мешает второму. – Его рот скривился от отвращения, когда он повернулся, чтобы посмотреть на стену.

У меня чуть челюсть не отвисла до пола. Он говорил, что я ему нравлюсь?

Вон снова повернул ко мне голову, и на его губах появилась медленная улыбка.

– О, черт. Посмотри на себя. Ты купилась на это. – Он покачал головой, посмеиваясь. – Закругляйся, Джи-Джи[31]. Мне нужно кое-куда зайти.

Я спустилась вниз за бутылкой воды, потом вернулась и протянула ее Вону.

– В следующий раз, когда кто-нибудь откроет тебе дверь, сделай себе одолжение и отправляйся прямо в больницу. А теперь выпей это, а потом убери свой беспорядок. Все это. Каждую каплю крови, – сказала я так холодно, как только могла. – Дружелюбное напоминание: возможно, однажды я стану твоим помощником, Вон, но я никогда не буду твоим чертовым слугой.

Вон

Я приходил в школу каждый день до конца этой недели.

И в последний школьный день я действительно облажался с Ленорой. (Она не твоя гребаная подружка, тупица.) Воздух был наполнен озорством и температурой девяносто пять градусов. Уровень влажности: две сраные тысячи.

Типичная Южная Калифорния. Ад-усаженный-пальмами.

Все были одеты в бикини и плавки, в эти жалкие подобия одежды. Парни скользили по влажным полам, стреляли из водяных пистолетов и гонялись друг за другом по коридорам, так что трудно было поверить, что они были теми сперматозоидами, что добрались до конечной цели. Кто-то распылил черную краску на зеркала в ванных комнатах для девочек, в результате чего истеричные подростки не смогли подготовиться к традиционному школьному селфи. А у кого-то еще было слишком много свободного времени, потому что под потолком лениво летали гелиевые шарики, на которых маркером были написаны мерзкие слухи.

Элис Хэмлин отсосала у Вона Спенсера на глазах у своего парня.

Хантер Фитцпатрик заразил близняшек Лемке лобковыми вшами.

Найт Коул – девственник.

Ленора Асталис – гадина.

Тема. Чертовы. Слухи.

Несмотря на то что я не разговаривал с Ленорой с тех пор, как по-рыцарски облил кровью всю ее ванную и засунул язык ей в рот, я до сих пор не примирился с мыслью, что не я испорчу ей последний день в школе. Я все еще помнил, какая она на вкус – как черные розы во дворе Карлайла. Восхитительная, сладкая и свежая, как капли дождя на лепестках.

Как капли дождя на лепестках? Убирайся на фиг из моих мыслей и забери с собой киску, которую ты вырастила.

Я вытащил свой швейцарский нож из ботинка и швырнул его в воздушный шар. Раздался громкий взрыв, от которого люди в коридоре взвизгнули и подпрыгнули. Резина упала к моим ногам. Я поднял ее и прошел через весь коридор, засовывая нож обратно за голенище ботинка и ощупывая материал.

– Кто несет ответственность за это произведение изобразительного искусства? – поинтересовался я, оглядываясь по сторонам, пока люди приклеивались спинами к шкафчикам.

Некоторые студенты направили на меня свои телефоны, записывая мою неожиданную вспышку, но никто не заговорил.

Я остановился посреди коридора и ухмыльнулся.

– Ну, тогда, если никто не говорит, думаю, пришло время оценить каждый минет, который мне делали с первого курса до сих пор. Знаете, как в старые добрые времена. Справедливое предупреждение: некоторые из вас потерпели неудачу.

Я достал из заднего кармана черный фломастер и открыл его зубами. Я положил ручку в шкафчик и начал писать на нем имя Стейси, когда позади меня раздался пронзительный голос.

– Брат! Это просто дурацкая шутка. Расслабься.

Сорен Кайден.

Если бы в словаре были картинки – а для таких людей, как Сорен, возможно, так и должно быть, – его белобородое лицо серфера-торчка изображалось бы под словом придурок, в комплекте с его тупым «Какой сегодня день?» выражением (Четверг, идиот).

Он торговал таблетками, чтобы утолить свою зависимость от азартных игр, и вообще был каким-то мутным. Однажды он попытался приласкать мою лучшую подругу Луну, надеясь, что она никому не расскажет. Спойлер: она сделала это. Неделю спустя у него появились два импланта для зубов, потому что Найт выбил их, а остальную часть лица этого засранца я украсил синяками и шрамом на лбу в форме члена.

Я развернулся, толкнул его к противоположной стене от шкафчиков и щелкнул порванной резиной по его лицу. Сорен вздрогнул, зажмурил глаза и потер красное пятно на щеке.