Краткая история Европы - Саймон Дженкинс

Счастье оказалось недолгим. Рим еще праздновал воссоединение христианства, но крах Константинополя был уже не за горами. В 1453 г. двадцатиоднолетний османский султан Мехмед II (1451–1481) осадил город, перетащив свои корабли по суше из Босфора в Золотой Рог в обход византийских заградительных сооружений. Турки подкатили осадные орудия и начали штурм стен, считавшихся неприступными. Мехмед задействовал оружие, перед которым они устоять не смогли, – пушки, в том числе 26-футового монстра, способного посылать ядра на расстояние в милю. Послы умоляли императора Константина XI сдать город, потому что надеяться на помощь Рима не приходилось, а Мехмед обещал не грабить город и гарантировал безопасность его жителям. Константин отказался без объяснения причин. В полночь 29 мая армия Мехмеда вошла в город и обрекла его на три дня насилия и грабежа. Мехмед установил свой трон под куполом Айя-Софии и превратил собор в мечеть; в этой роли храм действует и в наши дни.

Боковая ветвь Римской империи, пережившая ее на тысячу лет, встретила свой конец. Римская и эллинистическая традиция, которую сохраняла Византия, продолжит свою жизнь в изгнании, в городах Северной Африки, и возродится в Риме эпохи Ренессанса. Афины пали перед Мехмедом в 1458 г., а остальная Греция – в 1460-м. Эгейское море давно уже нельзя было назвать центром Европы, а теперь оно окончательно превратилось во внутреннее море Османской империи. Самый преданный поклонник Византии, Стивен Рансимен, так завершает посвященный ей некролог: «Цивилизация была уничтожена бесповоротно. Она оставила великое наследие в науке и искусстве; она вытянула из варварства одни страны и облагородила другие… Живой ум, любопытство и эстетизм греков, горделивая стабильность и административный талант римлян, сверхъестественная проницательность христиан Востока – все это, спаянное в текучую чувствительную массу, теперь погрузилось в сон».

Проклятьем Византии стало то, что некогда было ее сильной стороной, – дислокация на задворках Европы. Она уже не была способна эксплуатировать свое положение торгового и культурного перевалочного пункта между Востоком и Западом. Итальянские купцы подмяли под себя торговлю, особенно после Четвертого крестового похода. Даже современный певец Византии Беттани Хьюз признает, что великий город Константина всегда был «и наш, и не наш… он стоял не там, где Восток встречается с Западом, но там, где Восток и Запад жадно и нетерпеливо вглядываются друг в друга». Новости о падении давнего соперника глубоко ранили Рим. Христианскому миру был нанесен удар как раз в момент воссоединения. Знакомый противник исчез, часть древней римской души погибла.

Но расстроились не все. Пока христианские беженцы покидали Константинополь, захватив с собой библиотеки и прочие сокровища, корабли, которые привезли их на Запад, возвращались на Восток с генуэзскими и венецианскими купцами на борту, жаждущими начать торговые переговоры с торжествующим Мехмедом. Сделка генуэзцев с Мехмедом была подписана всего через два дня после разграбления Константинополя. Города Северной Италии вступили в период величайшей роскоши. В Мантуе расцвел живописный гений Мантеньи (1431–1506), славу Венеции воспели художники Джованни Беллини (1430–1516) и Витторе Карпаччо (1465–1520) – последний с живостью и юмором запечатлел пестрое общество своего времени, подобно тому как позже это сделает семья Брейгель в Нидерландах.

Папа Николай V попытался организовать новый крестовый поход против Мехмеда, но не нашел желающих присоединиться. Падение Константинополя подтвердило статус Рима как духовной столицы христианского мира. При Евгении IV и Николае V папство вернуло себе верховную власть над церковными соборами в Базеле и Констанце. Не успев начаться, церковная реформа тихо сошла на нет. Сикст VI (1471–1484) оказался папой совершенно другого рода. Он превзошел всех своих предшественников в непотизме – назначал несовершеннолетних «племянников» кардиналами – и сравнялся с ними в экстравагантности. Высокое Возрождение пришло в Рим всерьез и надолго. Сикст VI заменил средневековые переулки проспектами. Он утроил фонды Ватиканской библиотеки. Названную в его честь Сикстинскую капеллу расписывали Боттичелли, Гирландайо, Перуджино и другие живописцы, на время одолженные у флорентийского семейства Медичи. Открытые около 1480 г. руины «Золотого Дома» Нерона стали сенсацией для художников, которые спускались в его так долго скрытые от мира комнаты и восторгались античными фресками.

Падение Византии открыло равнины Юго-Восточной Европы для османской экспансии и сформировало новый баланс сил в регионе. В 1386 г. Польша и Литва слились в единое королевство, и Литва, последнее языческое государство Европы, перешла в католичество. Но агрессивный напор восточнопрусских тевтонских рыцарей был окончательно остановлен только в 1410 г. грандиозной Грюнвальдской битвой (битвой при Танненберге). Балтийская торговля росла как на дрожжах, и Польско-Литовское королевство быстро превратилось в крупнейшее по площади государство в Европе, раскинувшись от Балтийского моря до Черного. За ним, как будто бы за пределами Европы, защищала свою православную веру Древняя Русь, зажатая между католической Речью Посполитой на западе, татарами на востоке и Османской империей на юге.

С приходом к власти Ивана III (он же Иван Великий, 1462–1505) Москва наконец смогла окончить процесс, который российские историки называют «собиранием русских земель». В 1478 г. Иван подчинил Москве Новгород. Затем он вспомнил о мечте князя Владимира Великого стать владыкой восточного христианского мира и сделать Москву «новым Римом», заняв место, освободившееся с падением Константинополя. В 1472 г. Иван III женился на Софье (Зое) Палеолог, племяннице последнего императора Византии, и она подала ему мысль устроить свой город по образцу старого Константинополя – во всех смыслах. Царь позвал заморских архитекторов перестраивать Кремль и принялся возводить по всей земле церкви. В качестве имперского герба он выбрал двуглавого орла. Даже его титул «царь» – это искаженное «цезарь».

В 1476 г. Иван III прекратил платить дань татарским ханам. Четыре года спустя он не уступил в «великом стоянии на реке Угре»; тогда татарская армия посмотрела на объединенное войско Ивана и решила отправиться восвояси. Назад она уже не вернулась. Константинополь пал, но Москва – самый восточный бастион христианства – устояла. Вдоль великих русских рек кипела торговля с северными ганзейскими портами Балтики и с Южным Причерноморьем. Однако Возрождением Россия не увлеклась, не говоря уже о религиозных реформах, охвативших немецкоязычные страны. Татарские ханы оставили Руси недоброе наследство. Русские правители считали само собой разумеющимся, что такая протяженная и разобщенная империя требует сильной централизованной власти и одного единовластного лидера. Проверяя на прочность эту норму, последние русские цари обрекут страну на гибель.

Возрождение (Ренессанс) и Реформация – не только периоды, но и процессы. Первый был в основном эстетическим и интеллектуальным, а его влияние поначалу ограничивалось центрами сосредоточения богатства и образования. В краткосрочном периоде Ренессанс не оказал значительного влияния на распределение власти в Европе. Второй же касался вопросов церковных и богословских и довольно быстро повлек за собой политические последствия. Вместе они возвышаются словно два портала, отмечающих выход из Средневековья и из тысячелетия, когда угол зрения европейцев на окружающий мир определялся прежде всего их религиозными убеждениями, сформированными под влиянием церкви.