Нежнее чем шелк - Эмералд Бакли

– Я сама знаю, какой бывает моя жизнь. Ты всего-навсего мужчина, а я, честно говоря, до смерти устала от вас.

Джулия нажала на ручку двери, вышла на улицу и быстро пошла между деревьями. Дик бросился за ней, но на пороге вдруг остановился. Он понимал, что зашел слишком далеко. Если он сейчас последует за Джулией, то потеряет ее навсегда. Джулия сама должна решить, что ей делать, и вернуться к нему открытой и свободной или – навсегда отгородившейся от него.

Ему остается только ждать, черт возьми.

Джулия быстро шла по заброшенной тропинке, начинавшейся за домом. Она двигалась на пределе своих сил, не разбирая дороги. К лицу постоянно липла паутина, Джулия на ходу сдирала ее, но невидимые нити упрямо приставали к пальцам. Джулия тяжело, прерывисто дышала, в легких покалывало, но останавливаться она не хотела. Не могла.

Джулия свернула на тропинку, которая вела к морю. Ей хотелось убежать подальше от дома, который давил на нее, и от Дика со всеми его непонятными требованиями. Дик хотел от нее слишком многого. Слишком. Джулия сползла с крутого обрыва, не заботясь о том, что испачкает одежду. Он хотел все, а взамен не обещал ничего. Он думал, что может приоткрыть ее, как консервную банку, и посмотреть, стоит ли открывать до конца.

Джулия ступила на неустойчивые камни и едва не упала в воду. Испугавшись, она замерла на месте, хватая ртом воздух и силясь не заплакать. Слезы – признак слабости, а она не хотела, чтобы ее видели плачущей даже чайки.

Дик сводил ее с ума. Она злилась на него и отчаянно хотела его. Ее притягивало в нем буквально все. Его глаза, тело, его мягкость, его спокойная решимость вытащить из нее то, что он считал лучшим в ней. Дик был самым соблазнительным мужчиной из всех, кого она знала, потому что от него исходили надежность, доверие и цельность.

Он отложил в сторону свою боль и горе, чтобы подбодрить ее и заставить быть такой, какой видел ее в своем воображении.

Почему он не оставит ее в покое?

Из глаз Джулии потоком полились слезы, лицо перекосила гримаса страдания. Что, если она не сможет стать такой, какой он хочет ее видеть? Или того, что он увидел в ней, вообще не существует?

– Почему он не оставит меня в покое?!! – крикнула плачущая Джулия, глядя на море.

Сукин сын. Она сходила по нему с ума.

Одинокая птица пролетела в сторону маленького островка. Джулия прикрыла рукой глаза от солнца и проследила за ее полетом.

«Они спариваются всю свою жизнь. Один самец, одна самка… и так всю свою взрослую жизнь».

Джулия запрокинула голову и сделала глубокий вдох. Любовь и должна быть простой. Полной естественной радости и застенчивого согласия. А не мучительного страха и недоверия.

«Один самец, одна самка… и так всю жизнь…» Почему в устах Дика это прозвучало благородно, возвышенно и… соблазнительно? Может, все дело в этом очаровательном уголке природы? И в этом необыкновенном мужчине, который заставил ее посмотреть на ее жизнь в Лондоне – на жизнь, которая была наполнена мужчинами и которую она ценила, – как на неполноценную и противоестественную?

Один мужчина. Одна женщина. Может, Дик этого хотел от нее? А если в результате окажется, что она совсем не такая, какой он видит ее? Без косметики, без привычного набора подручных средств, без флера таинственности – с чем она останется? После того как отдаешь всю себя кому-то, что от тебя остается, интересно знать?

Джулия чувствовала на коже обжигающее тепло солнца, под его лучами она ощущала себя живой, здоровой и невредимой. Она снова подумала о Дике – как он держал ее в своих объятиях в ту ночь, словно она была его драгоценным ребенком. Как он целовал ее, когда они стояли на утесе около моря, – как будто она была мечтой всей его жизни. И как просяще смотрел на нее утром, будто боялся, что она может разрушить его привычный мир.

Утро постепенно перешло в полдень, пора было возвращаться. Джулия чувствовала легкость во всем теле и ясность в голове. Такой чистой и просветленной она ощущала себя впервые в жизни.

И Джулия приняла решение. Она пошла через освещенный солнцем лес к дому, где, она знала, ее ждал Дик.

Дик вышел из ванной. За последние четыре часа он уже во второй раз принял душ. Малейшее движение вызывало боль в мышцах. Все утро он занимался тем, что выкорчевывал кустарник, спиливал засохшие деревья и как сумасшедший колол дрова, все время поглядывая на тропинку, по которой ушла Джулия.

Куда она провалилась? Дик понимал, Джулии нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах и мыслях. Но неужели ей так трудно принять решение? К какому выводу она пришла, проведя столько времени наедине с собой? Что не стоит рисковать?

Возможно, на нее отрицательно повлияла его неуклюжая попытка докопаться до ее сути. Но она достаточно умна, чтобы понять, какие глубокие чувства движут ими обоими.

А может, она вообще не думала принимать никакого решения и он напрасно ломает себе голову. Она могла выйти на шоссе, остановить машину и вернуться в Лондон, где найдет себе мужчину, который не будет задавать лишних вопросов. Возможно также, что она затронула Дика не так глубоко, как ему казалось. Или она испугалась гораздо сильнее, чем он думал.

Нельзя исключать, что она не кривила душой, когда говорила, что ей надоели мужчины. Она может уйти в монастырь. Или стать феминисткой.

Есть еще вариант, что Джулия просто заблудилась в лесу. Могла упасть, пораниться…

Дик закрыл глаза и отключил свой взбудораженный мозг. Он превратился в неврастеника. С трудом передвигая ноги, Дик подошел к шкафу, вытащил чистые джинсы и рубашку и надел их. Он хотел иметь приличный вид к ее возвращению. Лишь бы она вернулась. Он не чувствовал себя таким измочаленным с тех пор, как простился с Карен и уехал в армию. С тех пор как получил письмо, в котором Карен сообщила, что у нее появился другой.

После этого ни одна женщина не затрагивала его так глубоко, как Карен, пока не появилась Джулия. И вот пожалуйста – он снова зависит от женщины! Дик ненавидел это состояние. Ненавидел так же, как и в первый раз, если не больше. Тогда еще было простительно – он был юным идеалистом.

Почему он не запал на какую-нибудь милую, простую девушку, с которой не надо напрягаться, которая не боится быть самой собой. Которая не строит всю свою жизнь на общении с мужским населением Лондона.

Дик услышал шуршанье листьев под ногами Джулии. Он дошел до конца лестницы и встал лицом к двери, понимая, что похож сейчас на строгого отца, ожидающего прихода дочери. Но ему было все равно. Главное – Джулия вернулась. И этот простой факт наполнял его радостью и приковывал к месту в напряженном ожидании.

Джулия вошла в дом тихо, поймала взгляд Дика и не отвела глаза. Она смотрела на него вопросительно, на ее губах играла дрожащая улыбка. На лице ни грамма косметики. Дик почувствовал, как в его сердце запело что-то очень приятное и обнадеживающее. Джулия выглядела неземной. Она светилась внутренним светом, как рождественский ангел.