Не время для любви - Кларисса Рис

вершины которого были слишком неправильными, эгоистичными и зацикленными на чем угодно, кроме любви. Как я раньше не сложила два и два? Ведь тогда, восемь лет назад, меня царапала подобная мысль, но я отмела ее, не рассмотрев. А теперь кусочки встали на свои места и сложились в единую картинку.

Вот только у меня было маловато данных для анализа. Требовались показания третьего участника этого кавардака, что неожиданно начал приобретать смысл, которого раньше я в упор не замечала. Ну, или это было настолько странно, что я пыталась не анализировать все происходящее и просто закрывала глаза. Теперь же отступать уже некуда. Нам следовало разобраться во всем до того, как ситуация станет еще более серьезной. Почему-то я была уверена в том, что, в отличие от нас с Ланвельдом, Стиверс прекрасно обо всем знал!

Когда же брюнет наконец-то накинул на плечи пиджак, я схватила его за манжету и потянула за собой. Энтузиазм, бурлящий в крови, разогнал все, что было: усталость, сонливость, возмущение, злость. Он смыл все и оставил лишь яркое осознание того, что я хочу докопаться до правды и разгадать загадку. Почему я раньше не подумала о том, что для Инетера все слишком хорошо складывалось. Ведь было столько подсказок, да еще жесткие слова Тонсли, или не Тонсли, о том, что у белобрысого засранца не было никаких проблем. Я не подумала о том, что Стиверсы оказались слишком влиятельными и сильными, чтобы вывезти меня нелегально в другую страну за одну ночь.

Словно они заранее знали все возможные вариации событий, которые произойдут в Лондоне. К тому же Гевеленна выглядела слишком расслабленной для женщины, которую сын попросил позаботиться о любовнице. Нет, она знала, что я не спала с ее сыном. Точнее, до того случая я с ним не спала, и, скорее всего, она не представляла, что я смогла-таки довести Инетера до той грани, когда тормоза срывает и становится плевать на все на свете, включая морально-этические принципы, на которых строились здоровые отношения.

В дверь я долбилась так, словно за окнами бушевал огненный смерч. Заспанный Стиверс открыл ее и удивленно посмотрел на нашу пару. Волевым усилием отодвинув блондина со своего пути, я влетела в его спальню, волоча за собой ошарашенного Ланвельда. Пока парни пытались переварить, что я тут творю, я быстрым взором осмотрела помещение и попыталась проанализировать его хозяина, но ничего примечательного не нашлось. Словно Инетер не проводил большую часть года тут, а лишь жил в гостевых покоях или отеле.

— Ты же знал, что происходит? — с порога налетела я на него. — Еще тогда, восемь лет назад, ты знал, что меня и Ланвельда хотят убрать с политической арены. Потому-то и спрятал под боком у своей матери, которую никто бы не посмел тронуть, так как она осталась одной из самых влиятельных дам Европы. Имела такие связи, что многим и в страшном сне привидеться не могли?

— Давай по порядку, — вздохнул блондин и натянул ночные штаны поверх трусов. — Коньяк, вино?

— Откуда ты все это знал? — не унималась я, принимая из его рук бокал.

— Потому что я Стиверс, — пожал он плечами. — Эсби, не тупи, моя семья существовала еще с тех пор, когда магическое сообщество поселилось на этих территориях и начало обустраивать первые города. Мы были подле королей, императоров, президентов и министров. Мы пережили всех… Ничего удивительного в том, что у меня есть полезные связи.

— Нет, Инетер, — покачала я головой, — ты сейчас пытаешься обвести меня вокруг пальца и заговорить зубы. Все не так просто. Ты все прекрасно понимал и действовал в противовес желаниям политических элит. И, в отличие от нас с Тонсли, они даже не пытались тебя убрать. Точнее, они лишь смогли ограничить круг твоего влияния, но даже это не помогло им вырвать из твоих лап управление спецслужбой, разведкой и внешним отделом. Сейчас я понимаю, что это многовато для одного человека. Фактически ты управляешь половиной министерства, той его частью, которая не светится в газетах и существует обособленно от любопытных глаз.

— Шпионы, отдел регистрирования и прокуроры, — отсалютовал нам блондин. — Все это в моей власти, ты права. Но почему тебя это заинтересовало? Все и так знают, что влияние Стиверсов нельзя стереть так просто.

— Восемь лет назад… Ланвельд клянется, что никогда не поднимал на меня руку, а я сама попросилась к тебе в напарники, — сдвинула я брови на переносице. — Что ты об этом знаешь? И не пытайся мне врать, иначе на всем спектакле будет поставлена точка. Мой связной, только ты знал, что это сова! Я сама тебе, дура, сказала, и он до сих пор не появился.

— К нему я не имею никакого отношения, — покачал головой Инетер. — Твой руководитель тебя кинул. Документы на столе в кабинете, можешь прочитать. Москва прислала подтверждение моих опасений. Они не отправляли ему приказ о твоем назначении на это дело. Им было достаточно моих слов о том, что крыса будет найдена и тело Канвижера передадут лаборатории для переправки на родину. И когда ты появилась тут с четкой позицией о расследовании, я сильно удивился.

— А потом начали происходить все странности, — припомнила я. — Ниточки которых никак не сходились воедино. И что ты предпринял?

— Ничего, — потряс тот головой, — я занял выжидательную позицию. Мой отец всегда повторял одну хорошую вещь: пользуйся способностями других, если хочешь выиграть бой. Именно этим я и занимаюсь, позволяя остальным решать проблемы, а сам лишь корректирую движение и ход операций из тени. Как говорится, Стиверс навсегда Стиверс.

— Тебя тоже должны были пытаться убрать, — потрясла я головой, — но ты опять все выкручиваешь. Инетер, прошу тебя, объясни мне, что происходит. Я никак не могу собрать все в голове. Словно бегу и пытаюсь поймать собственную тень. Ни я, ни Ланвельд… Мы десять лет назад не могли похвастаться навыками в политике. Только у тебя были хоть какие-то знания, способные навредить планам верхушки. Но тебя они не тронули, а попытались устранить лишь нас двоих. И даже Абелиус оказался им не страшен. В чем причина?

— В том, что вы были опасны, — пожал он плечами. — Я не думал, что тебе нужно объяснять прописные истины. Они считали, что со мной покончено, репутация моей семьи уже не восстановится. А вы были