В рабство – на экскурсию - Наталья Бессонова

«Ого! — удивилась Надежда. — Судя по одежде, дамочки придерживаются ортодоксальных взглядов… но при этом не пренебрегают атрибутами современности!»

Через несколько минут Надя дошла до нужного места. На этот раз интересующий ее объект располагался в трехэтажном каменном здании с высокими стеклянными витринами в стенах первого этажа. Через них просматривались эффектные металлические решетки. Окна второго и третьего этажей также закрывали кованые решетки, только снаружи. С главного фасада имелось два входа, над одним из которых красовалась броская вывеска, обрамленная по контуру полупрозрачными светодиодными трубочками. Над другим — вывеска была попроще и без иллюминации. Все надписи были сделаны на турецком языке. Какое из двух заведений должно стать объектом наблюдения, Надежда пока не знала, а потому решила понаблюдать и разобраться, что к чему.

Через дорогу, в аналогичном трехэтажном доме, размещалось кафе, а рядом — небольшой магазин восточных сладостей, больше напоминающий примкнувший к зданию ларек. Полюбовавшись пышными сиреневыми гроздьями неизвестного ей вьющегося растения, посаженного по обе стороны от входа, Надежда зашла в кафе. Осмотрелась. Помещение небольшое: всего три столика в середине, еще один высокий узкий стол вдоль стены с несколькими барными стульями около него. Пахло замаринованным шашлыком и жарящимся мясом. Есть ей не хотелось.

Надя вспомнила, что не спрятала пакет со стратегическим запасом одежды и вышла на улицу. Свернула в заросший кустарником проулок. Здесь было относительно безлюдно. В листве растений, вьющихся по торцу старого каменного дома, она заметила водосточную трубу. Подошла поближе. Вынула из сумки пакет, смяла и свернула его трубочкой, попыталась просунуть длинный сверток в водосточную трубу. Не получилось: он оказался слишком толстым. Надя огляделась по сторонам и заметила чуть дальше по улице местечко, которое могло бы стать удобным укрытием благодаря разросшейся, давно не стриженной зеленой изгороди. Подошла поближе. Увидела небольшую керамическую плиту непонятного назначения. Она валялась на земле и была удачно скрыта кустарником. Надежда замерла и снова осмотрелась. Окон в торцах домов не было, значит, вероятность попасться на глаза нежелательным наблюдателям минимальная. Женщина взялась за неровный край плиты, с некоторым усилием приподняла ее и тут же отпустила. Распределила вещи в пакете равномерно. Снова с трудом приподняла плиту одной рукой, а второй — просунула под нее сверток и быстро отпустила тяжелую штуковину. Плита упала на прежнее место. Подумав, что зря вынула пакет из сумки, Надя спрятала и сумку. На первый взгляд нельзя было догадаться, что тут что-то лежит. Да и сама конструкция была едва различима за густой зеленью изгороди.

«Если специально не искать и не присматриваться — не увидишь», — подумала Надежда.

Довольная удачно выбранным укромным местом, она отправилась назад, к подозрительным заведениям. Обошла вокруг здания, которое собиралась использовать в качестве наблюдательного пункта: с внутреннего фасада был только один вход, видимо, в жилую часть постройки. Еще один — с широким крыльцом и массивной дверью — располагался с торца. Странным показалось то, что в окнах всех этажей, казалось бы, многоквартирного здания установлены одинаковые кованые решетки.

Надежда вошла в кафе. Трое посетителей шустро расправлялись с чебуреками, запивая их чаем из бумажных стаканчиков. За стойкой молодой мужчина с косынкой на голове — продавец, повар и официант в одном лице — отрезал тонкие кусочки от жарящейся на вертикальном вертеле плотной стопки пластов мяса. Откуда-то из внутренних помещений молодой парнишка-поваренок в белом колпаке и фартуке принес блюдо со свежими чебуреками и тут же удалился. Надежда подошла, сделала заказ. Уселась на красный пластиковый стул. Официант поставил перед ней кофе в одноразовой чашке и золотистый чебурек на бумажной тарелочке.

— Пажялуста, ханым, — сказал он, улыбаясь не то приветливо, не то услужливо.

— Спасибо, — ответила Надя и, обжигаясь, принялась за ланч, не размышляя о том, как он может отразиться на ее фигуре. Чебурек оказался на удивление вкусным… для такой забегаловки. Пришло время начинать наблюдение.

В интересующее Надежду здание за первые тридцать — сорок минут никто не вошел. Это единственное, что она могла заметить. Потом стали появляться редкие посетители. Надя позвонила Юрию, сообщила, что скучает в кафе напротив «второго объекта».

Клиенты кафе-чебуречной, покончив с едой и прихватив вкусностей с собой, покинули заведение. Надежда, оставшись одна в небольшом помещении, пересела поближе к окну.

Она провела еще часа полтора за чашкой не очень вкусного кофе. Посетители менялись, и почему-то все, съев свои чебуреки, брали по несколько штук с собой.

«Справедливости ради стоит отметить, что они здесь очень даже ничего… а вот кофе…» — подумала женщина. Выждав момент, когда поток гостей снова иссяк, она решила поговорить с официантом.

— А скажите, что за заведение в том здании? — спросила она, указывая в окно на противоположную сторону улицы.

— Там можьно хорошо покушять вэчером… и вэсело, — ответил официант с сильным акцентом.

— А что там веселого? — не поняла Надежда.

— Там танцы, пэсни, дэвушька красывый там… игры разный, — объяснил мужчина.

— А что за девушки? Откуда они?

— Красывый дэвушька! — говоря это, он сделал жест рукой, как будто обрисовывая девичью фигуру, но откуда девушки — не сказал.

«Ага! Значит, там какие-то развлечения имеются, связанные с танцующими “дэвушьками”! Выходит, это действительно стриптиз-клуб, как говорил Юрий… или что-то посерьезнее», — сделала вывод Устинова.

Она покинула свой наблюдательный пункт, решив посетить заведение, вызвавшее интерес российской милиции. Женщина пересекла дорогу, направляясь к входу с красивой вывеской, и, ничуть не сомневаясь в правильности своих действий, зашла внутрь. Осмотрелась. Зарешеченные витрины плотно завешаны жалюзи, поверх которых от самого потолка струились ламбрекены цвета яркой весенней травы. Посетителей было пять или шесть. Сидя за столиками, они пили вино из изящных фужеров.

Но на столиках, застеленных белоснежной материей с зелеными — в цвет ламбрекенов — оборками, стояли только бокалы да тарелки с фруктами и сладостями. Даже запахов более существенной еды не чувствовалось. В глубине просторного зала возвышался подиум с двумя металлическими шестами.

«Похоже, здесь действительно танцуют стриптиз!» — поняла Надежда.

Но сейчас на сцене никого не было, музыка не звучала. Видимо, местные развлечения начинались позже.

— Что будышь пить, ханым? — официант в специальной форме и жилетке под цвет ламбрекенов, заговорил с ней по-русски.

«Интересно… национальная принадлежность у меня на лбу обозначена, что ли…» — подумала Надежда.

— А можно мне… какого-нибудь вина? — неуверенно спросила она.

Устинова нерешительно присела за ближайший свободный столик, мужчина положил перед ней меню в кожаной папке. Названия были напечатаны только на турецком языке. Наде показалось, что молодой человек смотрит на нее несколько настороженно. Но, может быть, ей это только почудилось?