Без гнева и пристрастия - Павел Корнев

Хозяин кабинета не удержался от презрительной гримасы и взмахнул рукой.

— Мэру! — протянул он. — Шарлотта была умным и неравнодушным человеком. Коррупция, лицемерие, круговая порука — она видела все это изнутри и не желала иметь с этим ничего общего. Она хотела сделать лучше жизнь простых горожан, она желала перемен, а действующий мэр не мог и не может предложить ничего, кроме застоя.

Выслушав тираду собеседника, я кивнул, затем достал блокнот и карандаш.

— У нее имелись друзья среди сотрудников штаба? — спросил я Саймона Морица. — Быть может, она общалась с кем-то больше других…

— Нет, не могу сказать, — покачал тот головой, откинулся на спинку массивного кресла так, что та жалобно скрипнула, и вздохнул: — Комиссар, не мне вам указывать, как вести расследование, но вы ищете не там.

Я пропустил эти слова мимо ушей и задал новый вопрос:

— Возможно, у Шарлотты были проблемы личного плана? Не видели ли ее с незнакомыми мужчинами?

— Комиссар! — повысил голос хозяин кабинета. — Вы меня не слышите?

— Слышу, — подтвердил я и оторвался от блокнота, — но я обязан задать вам эти вопросы. Это моя работа.

Саймон покрутил шеей, обдумывая это заявление, и заявил:

— Я не следил и не слежу за персоналом.

— Что вы можете рассказать о Шарлотте? Будет полезна любая информация.

— Шарлотта была увлекающейся девушкой, очень светлой и доброй. Не знаю, как это может помочь вам в расследовании.

Я последний раз кивнул, закрыл блокнот и убрал его во внутренний карман пиджака.

— А если не для протокола?

— Что, простите? — уставился на меня Саймон Мориц. — Я не понимаю…

— Насколько мне известно, вы общались с убитой больше других, — многозначительно произнес я, внимательно наблюдая за реакцией собеседника.

А тот вмиг вспыхнул, будто в лицо кипятком плеснули.

— Вы на что намекаете?! — дрожащим от ярости голосом выдавил из себя хозяин кабинета. — Я немедленно звоню вашему руководству!

— Никаких намеков, господин Мориц. Я просто располагаю такой информацией — и все. Ни больше ни меньше.

— Какой еще информацией?! Объяснитесь!

Я достал конверт, вытащил из него анонимное послание и положил перед хозяином кабинета.

— Только не прикасайтесь, пожалуйста, — попросил, оставляя записку на столе.

Саймон Мориц нацепил на нос очки для чтения и наклонился, разбирая неровный почерк.

— Кто автор этой писульки?

— Понятия не имею, — признался я.

К собеседнику немедленно вернулось самообладание, он презрительно хмыкнул и скривился в недоброй улыбке.

— «Спросите о Шарлотте у Саймона Морица», — озвучил он послание и добавил: — Фиолетовые чернила, запах духов и никакой конкретики, — затем поднял взгляд и спросил: — И вы верите этой сплетнице?

— Я просто хочу выяснить, что именно вам известно о Шарлотте. Не больше, но и не меньше.

— Вы меня в чем-то подозреваете?

— Нет, — без колебаний ответил я. — И в мыслях не было.

— Но думаете, я что-то скрываю?

— Все мы что-то скрываем, — улыбнулся я. — Зачастую даже не в силу злого умысла, просто не придаем особого значения неким фактам в силу ограниченности собственного мышления или… памятуя о политической целесообразности.

— Комиссар, ваши намеки… — поморщился Саймон Мориц.

— Прекрасно вас понимаю! Сначала — выборы мэра, теперь — выборы городского прокурора. Вы постоянно в центре внимания! Убийство бывшей сотрудницы — вовсе не самый лучший информационный повод, спорить не буду. Пообещаю лишь, что все останется между нами. Даже это анонимное послание, — я убрал записку в конверт, — не будет зарегистрировано официальным образом.

— В самом деле?

— Ну разумеется! Здесь же не написано, что именно вы убили Шарлотту. Скорее аноним полагает, будто вы располагаете некоей информацией, способной помочь следствию…

— Ну не знаю, — покачал головой хозяин кабинета. — Иногда Шарлотта действительно спрашивала совета, у нее были не лучшие отношения с родителями, но все это не выходило за рамки обычных юношеских проблем. У меня две дочери ее возраста, уж поверьте, я знаю, о чем говорю.

— Не обсуждала с вами своих друзей?

— Никогда. В основном наше общение сводилось к редактированию избирательной программы, — уверил меня хозяин кабинета и похлопал своей лапищей по стопке документов. — А сейчас, если не возражаете, мне надо заняться работой.

Я поднялся со стула и припомнил напутствие Яна Навина.

Sine ira et studio. Без гнева и пристрастия.

Руководствуясь этим принципом, я должен был поблагодарить господина Морица за содействие, распрощаться с ним и покинуть кабинет, но что мне от этой самой беспристрастности? Если есть возможность надавить на собеседника, как можно ее упускать?

Поэтому вместо того, чтобы отправиться на выход, я подошел к окну и заложил руки за спину.

— Господин Мориц, — произнес я, глядя на забрызганное мелкими каплями косого дождя стекло, — насколько мне известно, вы заключили с мэрией некое соглашение касательно вашего выдвижения на должность городского прокурора. Судя по многочисленным плакатам, у вас нет полной уверенности, что оно будет соблюдаться. Спору нет, Аманда Грант вам не соперник, но пока еще не поздно появиться новому кандидату на это место…

— Что вы себе позволяете, комиссар?! — вновь побагровел хозяин кабинета.

Я глянул на него и не без сожаления отметил, что о хороших отношениях с прокуратурой теперь можно позабыть.

— Мне поручили расследовать это дело без оглядки на статус подозреваемых и свидетелей. А они, — ткнул я пальцем в потолок, — всегда получают то, чего хотят.

Саймон Мориц поднялся из кресла и указал на дверь:

— Попрошу вас удалиться. Немедленно!

— Вы ведь отдаете отчет, к каким последствиям это приведет? — подлил я масла в огонь, не сдвинувшись с места. — Они ведь только и ждут повода расторгнуть сделку. Вы и в самом деле хотите отправить все договоренности в мусорное ведро?

— Этот город прогнил сверху донизу, ему нужен человек, который наведет порядок, приструнит гангстеров и продажных чинуш!

— И такой человек даст остаться убийству восемнадцатилетней девушки безнаказанным?

— Выметайтесь отсюда немедленно!

— Как скажете, — пожал я плечами и зашагал к входной двери. — Мне действительно хотелось бы видеть вас в кресле городского прокурора, — произнес на ходу, — жаль, что теперь с этим возникнут проблемы…

Саймон Мориц шумно выдохнул, но промолчал. Впрочем, когда я взялся за дверную ручку, он попросил: