Альфарий: Голова Гидры - Майк Брукс

Наши пилоты завели шаттл в ангар, который нам назначили, и осторожно посадили «Грозовую Птицу» на палубу. Трап опустился, и мы вдесятером бодро зашагали по нему двумя колоннами по пять человек. Дождавшись приземления «Грозовой Птицы», к нам шагнула группа Темных Ангелов без шлемов, облаченных в черные доспехи и светлые робы, так излюбленные их легионом. Впереди них стоял астартес, чьи тёмные пластины доспеха была частично выкрашены в белый цвет, и несли на себе знаки различия командира Крыла Смерти, элиты Темных Ангелов. Мы остановились и поприветствовали их, приложив сжатые кулаки к нагрудникам.

— Добро пожаловать на борт, братья, — произнес их предводитель. Его взгляд скользнул по нам, и я увидел, как он пытается нас различить. — Я Олгин. Прошу вас, вы можете снять свои шлемы.

Я улыбнулся. Я знал Олгина — уроженец Терры, он возможно, даже принимал участие в том историческом первом сражении за Львиными Вратами. Меня немного позабавило не только воспоминание о том, как я бок о бок сражался с легионом Льва еще до того, как они узнали о его существовании, но и мысль о том, что если Олгина смущало наше единообразие, то через несколько секунд ничего кардинально не изменится. Однако я скрыл свою улыбку. Олгин имел репутацию проницательного человека, и я не хотел, чтобы мое веселье расценили как насмешку.

Я поднял руки к шлему, и мои воины последовали моему примеру. Щелкнуло десять застежек на шеях, десять шлемов были сняты, и Олгин теперь взирал на десяток лиц. Одинаковых было чуть меньше десяти. Отилон Скорр имел свои черты лица, как и Дерций, и Шида Ранко, но Эйтан, Хаймор, Джа-Тена, Инго Пек, Силоний Кел и Тиас Херцог имели мои черты лица. По крайней мере настолько близкие, насколько это было возможно.

Олгин на мгновение поджал губы, но никак не прокомментировал наше сходство. Он посмотрел на меня.

— Ты назовешь свое имя?

— Я Альфарий, — ответил я, наклонив голову.

— Ты говоришь от имени Двадцатого Легиона, Альфарий?

— В данной ситуации, да.

Я был уверен, что Олгин не совсем понимал, как расценивать этот ответ, но он не стал задавать дополнительных вопросов. Для легиона было вполне естественно иметь дипломата, который бы поддерживал связь с другими имперскими силами (именно на такую должность я и назначил Отилона Скорра), в то время как другой воин командовал во время боевых действий. До тех пор, пока все заинтересованные стороны находятся в согласии, проблем не возникает.

— Прошу вас, следуйте за нами, — Олгин повернулся вместе со своим почетным караулом и направился к большим лифтам, установленным в дальней стороне ангара. Мы последовали за ними, наши болтеры были прикреплены к бедрам, а руки пусты. Я задержался на мгновение, чтобы глубоко вдохнуть и выдохнуть запах «Непоколебимой Решимости». Корабль пах так же, как и «Альфа», сходств было множество: вонь выхлопа «Грозовых Птиц», химический привкус прометия и вездесущий, еле уловимый, запах металла, но в воздухе также чувствовались и другие ноты. Ткань одежд Ангелов, слабый запах мазей и смазочных масел их доспехов, немного отличающийся от тех, что использовали мы, и даже запах их плоти. Если судить, основываясь на сходстве их запахов, все они, за исключением Олгина, были выходцами с Калибана. Меня позабавила мысль о том, что, несмотря на то, что более половины моего отряда имели одинаковые черты лица, мои воины происходили из полудюжины разных миров. Во многих отношениях они были гораздо более разными, чем те Темные Ангелы, за которыми мы следовали.

Нас провели в большой зал для совещаний в середине носовой части судна, который был оборудован как военная комната. Я отметил это решение, когда мы вошли. Лев мог принять нас где угодно, и я был уверен, что у него был по крайней мере один зал, обставленный как официальная приемная. Его решение встретится с нами здесь говорило об образе, который он хотел создать для нового легиона, а именно, что он являлся в первую очередь боевым командиром, и что мы его отвлекаем. Я подозревал, что оба эти впечатления должны были создаться для того, чтобы поставить нас в неловкое положение.

Хоруса почитают как дипломата, и не без оснований, потому что он может быть обаятельным и убедительным, когда того захочет. Однако не стоит считать, что Лев лишен тонкости в этом вопросе, ибо он тоже может выстраивать взаимодействие с окружающими с изяществом. Просто Повелитель Первого меньше заботился о том, чтобы его все любили.

Я с первого взгляда распознал информацию на гололитах и дисплеях, сделав это быстрее, чем смог бы любой из моих спутников. На них были изображены первые этапы компании и диспозиция войск, которые, насколько я знал, устарели. Да, Лев спланировал это со своей обычной изощренностью, чтобы у нас создалось впечатление активного военного зала, и в то же время мы не смогли бы узнать ничего ценного о силе или расположении его войск.

У меня было всего мгновение, чтобы увидеть все это, впрочем, как и было задумано, а затем примарх повернулся, чтобы поприветствовать нас.

Лев Эль’Джонсон, Повелитель Первого, почти не изменился с тех пор, как я впервые увидел его. Высокий, с благородным лицом и длинными светлыми волосами, ниспадавшими ему на плечи. Теперь у него была короткая светлая щетина на подбородке и щеках, но, если не считать его роста, он все еще выглядел как юноша, еще не достигший зрелого возраста. Если не считать его глаз, холодных и насмешливых, которые были намного старше, чем остальная часть лица. Они сосредоточились на мне с бесстрастной мощностью ауспекса прицела, и я сразу же ощутил, как изменяющие силы моего дара подвергаются проверке.

— Альфарий из Двадцатого Легиона, — произнес он. Это не было ни утверждением, ни приветствием, ни вопросом. Это был первый ход — то как я отвечу дало бы ему больше информации, с помощью которой он сможет оценить меня.

— Альфа Легиона, господин, — ответил я с поклоном. Одна из его бровей дернулась. Казалось, что небольшая поправка была не тем результатом, которого он ожидал.

— Альфарий из Альфа Легиона, — сказал он. — «Альфа» — древний терранский термин, означающий «первый» или «первоначальный». Ты осознаешь, что говоришь с Повелителем Первого?

— Да, господин, — подтвердил я.

— Ваш легион, без сомнения, последний.

— Возможно, последний, кто начал действовать, — спокойно сказал я. — Достаточно скоро мы надеемся доказать свою состоятельность.

— Хм, — невнятно проворчал Лев. — Кто ты, Альфарий? Какое у тебя звание?

— Я один из многих, — ответил я ему и заметил, как его глаза на мгновение обратились к Пеку, Херцогу, Эйтану, а затем снова ко мне. — Здесь, я говорю от имени легиона.

Среди присутствующих Темных Ангелов послышалось какое-то бормотание, на них мои слова явно не произвели впечатления. Повелитель Первого же просто изучал меня. Я встретился с ним взглядом, пытаясь сыграть роль легионера, гордящегося своим происхождением, но стоящего лицом к лицу с сыном Императора. Что было нелегко, потому что я чувствовал зов его естества к моему. Мы были двумя исключительными существами, более великими, чем все окружающие нас, и, хотя я не мог по-настоящему сказать, что Лев мне нравился, я видел в нем гораздо больше сходства с самим собой, чем, скажем, в Дорне или Фулгриме. Я снова ощутил жгучее желание отбросить притворство, поприветствовать своего брата и обсудить с ним все вопросы открыто, как с равным.