Провидение - Валери Тонг Куонг

– Встретив тебя между уроками, я надеялся… Но ты позволила мне пройти мимо, не сказав ни слова.

– Я сказала да.

Клянусь, Антонен. Согласна – я это прошептала, пролепетала, выдохнула. Но я это сказала: да.

– Я не расслышал. Решил, что не нравлюсь тебе. Когда ты не пришла в коллеж на следующий день, я подумал, что ты заболела. Потом ученики из твоего класса узнали, что с тобой произошло, и рассказали нам. Только узнав о твоей попытке самоубийства, Лори во всем мне призналась. Он чувствовала себя виноватой. Я тоже чувствовал себя виноватым.

Мой взгляд затуманивается. Наверняка из-за этих упрямых слез. Мне снова одиннадцать лет.

– Мы так и не узнали, как ты из этого выкарабкалась и даже выкарабкалась ли. Я спрашивал нашего директора, привратника твоего дома. Никто не знал или, скорее, никто не хотел говорить. Твоя мать переехала, сожгла все мосты. Но я никогда не переставал думать о тебе. Искал твое имя повсюду, но напрасно. Сто раз я думал, что заметил тебя, и сто раз ошибался. И вот ты вдруг появляешься сама. У двери моего кабинета. – Он улыбается. – И с увесистым досье.

Я уже не знаю, что сказать. Впрочем, я уже вообще ничего не знаю, даже кто я такая. Я чувствую себя разбитой на части. Свет снаружи окрасился оранжевым.

Антонен Дюбуа наклоняется и берет мое лицо в свои руки.

– Спасибо, Прюданс.

– И каково это – чудом спастись? – спросил журналист, блестя глазами.

Вы хотите знать? В самом деле? Ну что ж, сама вижу, вы сгораете от нетерпения. Людям вроде меня – я хочу сказать, маленьким людям – редко везет. Это мы разбиваемся в автокатастрофах, гибнем при пожарах в гостиницах пятой категории, заражаемся коровьим бешенством, потому что едим стейки, купленные со скидкой в дешевых магазинах, и опять же дохнем от асбеста, который сжирает нам легкие на заводах. Так что когда случайно выигрываешь в лото… в общем, это фигурально говоря, вы же понимаете.

Журналист требовал подробностей. Я объяснила: все это из-за ерунды, всего лишь из-за цепочки ничтожных событий – сначала я сделала ксерокопии на другом конце города, потом были пробки, которые таксист ругал на чем свет стоит, потом поезд в метро остановился из-за несчастного случая с каким-то пассажиром… Я должна была погибнуть вместе с остальными, но нет, уцелел всего один человек, и им оказалась я. Единственная неприятность в том, что я потеряла работу.

– Если дадите мне эксклюзив, – сказал журналист, – вам заплатят.

Он назвал мне сумму, извинившись, что маловато, но, с другой стороны, аудитория расширяется из-за пролитой крови, а вы даже не ранены, так что неизбежно снижается и цена, это законы профессии.

Я не стала торговаться: сумма все-таки равнялась моему трехмесячному жалованью. Это вполне меня устраивало.

– Согласно первым заключениям, – продолжил журналист, – взрыв мог быть следствием криминальных разборок. Что вы об этом думаете?

– Ничего: я всего лишь секретарша.

– Не стоит себя недооценивать. Секретарша босса вполне могла случайно подслушать какие-то разговоры. Увидеть подозрительные записи. Вы ничего такого не замечали? А кто-нибудь из ваших коллег?

– Мне жаль, ничего такого.

– Очень хорошо. – продолжил журналист, уставившись в камеру и принимая язвительный тон. – Госпожа Михайлович ничего не знает, ничего не видела, ничего не слышала – какая досада для самого приближенного человека к Грегуару Фаркасу. – И, повернувшись ко мне: – Михайлович, это ведь фамилия славянского происхождения, да?

– А у ваших намеков какое происхождение? Подленькое?

Неужели это я ответила? Новая Марилу? Журналист вытаращил глаза, потом снова повернулся к камере. «Можно сказать, что слухи о скандальном соглашении между мутным Грегуаром Фаркасом и русской мафией ходят уже давно. Впрочем, известно, что и банк «Лексис», финансовый партнер «Реальпрома», попал в поле зрения судьи Дюбуа. Тут есть чем питать подозрения судебных следователей…»

И он продолжал свой монолог еще некоторое время, напомнив в заключение число погибших и тяжело раненных, особенно подробно описывая раны, которые те получили. Патетически выразил сожаление о том, что многие жертвы надо еще опознать, но пообещал, что предоставит полный список фамилий до конца вечера. После чего дал двум сопровождавшим его техникам сигнал к отправлению.

– Пошевеливайтесь, ребята, нам еще с монтажом надо успеть!

Потом вульгарно подмигнул мне: «Так держать, мадам Михай-как-вас-там!»

Пока он торопился к выходу, медсестра отвезла меня в кресле обратно.

– Что за стервятник, – заметила она. – Знаете, пока вы давали ему интервью, количество погибших увеличилось: мы потеряли еще пять человек в реанимации. Ему я ничего не сказала, он бы воспринял это как добрую новость. Пускай сам себе поживу ищет, верно?

Я не успела ответить. Рядом со мной появился Поло и расцеловал меня.

– Поло, а куда ты Надеж подевал?

– Она ждет нас в приемном покое. Знаешь, а я с Томом был какое-то время. Провожал его.

– С Томом? Ты уже зовешь его по имени?

Я изобразила удивление, но на самом деле не удивилась. Ты такой общительный, так легко находишь общий язык с людьми, мой Поло. Полная противоположность мне. Ты подходишь к другому и с высоты своего возраста протягиваешь ему руку или подставляешь плечо. И никогда не бываешь разочарован – по крайней мере с тех пор, как уже ничего не ждешь. Иногда ты укоряешь меня. Нет, слово слабовато: бранишь. Ты считаешь, что я плыву по течению, а ты терпеть не можешь такое отношение к жизни. Артачишься, споришь, утверждаешь, что шанс выпадает человеку далеко не один раз.

И сегодня, когда больница оплакивает столько жертв, ты смотришь на меня с иронией, мило задираешь нос: ну, кто из нас двоих был прав, а, мама?

Надеж терпеливо ждала, сидя в своем нарядном костюме на пустых носилках, успев принести кое-какие сладости и напитки из соседнего автомата.

– А, вот и вы наконец-то! Я добыла нам ужин!

Пока мы перекусывали, пришел помощник санитара и объявил, что мне приготовили палату на ночь. В зале стало спокойнее. Поло взял книгу из рюкзака, а Надеж решила позвонить своему отцу: хотела удостовериться, что он записал восьмичасовой выпуск новостей.

Я начала дремать, когда в дверь вошла молодая женщина. Хрупкая и темноволосая. Оглядевшись, направилась нервной походкой прямо к Поло.

– Я тебя искала.

Я удивленно подняла бровь. Поло?

– Мама, – сказал Поло, – познакомься, это Алина, подруга Тома. А это Марилу, моя мама.

Молодая женщина через силу улыбнулась. Казалось, что она не здесь, а где-то в другом месте.

– Как он?