Один румынский дракон - Бекки Чейз

До путешествия в Румынию она бы непременно высказала заведующей все, что думает. Язвительно и дерзко. Но теперь силы иссякли от осознания, что борьба проиграна. В Фонде ее не примут, даже если узнают правду.

— Возможно, куратор будет иного мнения о вашей карьере, — неожиданно Аллегра Уиллоби смягчилась. — И все же не стану обнадеживать. Учитывая факт, что вы самовольно бросили стажировку, я бы не рассчитывала на его рекомендации.

Не прощаясь, Присцилла покинула кабинет.

Тогда, в Клуж-Напоке, передавая записку, она подозревала, что еще пожалеет об импульсивном решении.

«Воистину инициатива наказуема».

К отелю Присцилла шла как в тумане. На глаза наворачивались слезы, но ей удавалось их сдерживать. Лишь прикрыв за собой дверь номера, она расплакалась от бессилия.

«Придется снова написать Хью Хамфри. И умолять… Какой позор…»

Из-за всхлипов слух не сразу уловил робкий стук. Решив, что это горничная, Присцилла рывком распахнула дверь. Едва взгляд наткнулся на фигуру на пороге, сердце болезненно затрепыхалось, словно она вновь карабкалась на холм в заповеднике.

— Логан… что ты здесь делаешь?

Кровь прилила к щекам, выдавая волнение.

Вонзив ногти в ладонь, Присцилла усмирила эмоции и поинтересовалась с прохладцей:

— Как ты меня нашел?

В груди всколыхнулась обида, распирая изнутри до покалывания в ребрах. Хотелось кричать, топать ногами, упрекая, что он воспользовался уступкой, но Присцилла даже бровью не повела.

— Неважно, — Логан нахально протиснулся в номер, потеснив ее плечом. — Лучше скажи, почему ты помогла?

— Во-первых, я не приглашала тебя войти, — Присцилла с опаской выглянула в коридор и, никого не обнаружив, прикрыла дверь.

Не хватало еще слухов, что она принимает у себя мужчин. Можно было попытаться выставить бесцеремонного гостя, но шум привлек бы внимание, а со свидетелями в столь пикантной ситуации и без того небезупречная репутация разрушилась бы окончательно.

— А во-вторых, как ты смеешь являться сюда, после того, как поставил под удар мою карьеру?

— Ты не ответила.

От пристального взгляда по спине пробежал холодок. Поежившись, Присцилла отвернулась и отступила, надеясь, что Логан не заметит ее дрожь.

— И не отвечу, ведь это ничего не изменит. Ты получил своего дракона, радуйся.

— А ты меня не выдала. Знала, куда я его перемещу, но не сказала, — сквозь недоумение в его голосе отчетливо слышались восхищенные нотки. — Почему?

— Какая разница?

— Ты же их терпеть не могла…

— Дело не в твоих проклятых ящерицах! — в сердцах выпалила Присцилла и осеклась.

Разговор приближался к опасной теме. То, в чем она страшилась признаться даже себе, грозило облачиться в слова и вырваться наружу.

«Нужно все это прекратить… немедленно!»

Вздохнув, она потянулась к двери.

— Оставь, как есть, Логан. И уходи. Я не могу работать в Фонде и…

— Можешь.

— Что? — ее ладонь замерла в воздухе, так не коснувшись начищенной медной ручки.

— Я принес тебе кое-что, — Логан достал из кармана запечатанный сургучом конверт.

На темном оттиске угадывался знакомый герб со сфинксом.

— Что это? — Присцилла удивленно изогнула бровь.

— Твое назначение. Я объяснил Аллегре Уиллоби, что ты действовала согласно уставу, но в румынском консульстве потеряли твой отчет о состоянии дракона. Рануш это подтвердил, — Логан широко улыбнулся. — Твоя стажировка засчитана. После моих рекомендаций тебя ждут в Синае, ну а спустя полгода можно будет получить перевод в Лондон.

Он выглядел довольным, разве что не светился как уличный фонарь.

«Теперь я обязана ему? Ну уж нет, я не нуждаюсь в одолжениях!»

Запретив себе смотреть в ясные как безоблачное небо глаза, Присцилла отложила конверт.

— Как это благородно — пожалеть надменную стерву, которую интересуют лишь деньги.

— Никакая это не жалость! — вспылил Логан, сократив расстояние между ними до опасных дюймов. Жаркие пальцы удержали ее за подбородок, не давая отвернуться. — А ты не стерва.

От нескромного и такого долгожданного прикосновения под солнечным сплетением шевельнулось притихшее желание. Хотелось прижаться к Логану в ответ. Молчать и слушать глухие удары его сердца, как было в палатке, когда они впервые проснулись бок о бок.

— Благодарю, польщена, — чтобы не поддаться искушению, Присцилла сделала шаг назад.

— Так ты согласна?

— Разумеется нет. Я не стану работать с тобой.

— Почему? — он все еще не понимал причины ее упрямства.

— Да потому, что мое поведение и мои мысли в твоем присутствии становятся весьма вольными! — испугавшись признания, Присцилла в смятении прикрыла рот кончиками пальцев.

«Я должна была смолчать…»

Попятившись, она уперлась в стену.

— Я тоже плохо контролирую себя, когда ты рядом, — прошептал Логан, упираясь ладонями в вензеля на гобелене с двух сторон от ее талии и, тем самым лишая пути к отступлению.

В ловушке сильных рук Присцилла занервничала.

— Логан, не надо…

— Мне нравится, когда ты зовешь меня «Рик», — горячее дыхание щекотало лоб.

«Нельзя позволять… нельзя!»

Невыносимо хотелось поддаться, но она резко отвернулась, и поцелуй пришелся в краешек скулы.

— Присцилла, не злись, — упрашивающие губы задели краешек уха.

Щекотка вызывала бурю воспоминаний, ярких и осязаемых, от которых подгибались колени.

— Ты меня обманул! — довод нашелся с трудом.

— Я не знал, что так получится. Не знал, какая ты на самом деле… Ты всегда огрызалась и спорила! Я бы в жизни не поверил, что записка от тебя, если бы не Рануш.

Неуклюжее оправдание вынудило обвинить в ответ.

— Я тоже не видела от тебя ничего, кроме провокаций!

— Прости, — Логан примирительно уткнулся носом в висок и жадно втянул ее запах. — Я вел себя как кретин. Пожалуйста, скажи, что ты полетишь со мной в Румынию.

Она хотела ответить «да». Прокричать во весь голос, чтобы услышали горничные и коридорные. Не думать о репутации и пересудах. Сделать так, как умоляло сердце, но упрямство и гордость склонили чашу весов в противоположную сторону.

— Я уведомлю Фонд о своем решении, — безразличным тоном сообщила Присцилла, выпутываясь из плена крепких рук. — И передам копию секретарям. Осведомись у них, если желаешь.

— Тебе так нравятся светские игры? — отстраняясь, Логан скривился в досаде. — Тогда