Истинная для чудовища - Роза Александрия

Положив голову на колени, я уставилась перед собой. Нетерпение заставляло меня поторопить Фреда, но я благоразумно молчала, надеясь, что тот продолжит сам.

— Ты родилась не здесь, верно? — спросил он, нарочито растягивая слова.

Я кивнула, но парню и не требовался мой ответ, он уже начал рассказ:

— Однажды, будучи еще совсем ребенком, я подслушал разговор своей тетушки. Она рассказывала соседке о каком-то подкидыше в соседней деревне. В том возрасте я мало что понимал и явно не интересовался подобными темами. Гораздо веселее было наблюдать за жуками, что дерутся за брошенный им кусочек хлеба, или вылавливать оводов в банки.

Я усмехнулась от таких мальчишеских забав, но в душе остался неприятный осадок. Как будто именно в его руках животные терпели мучения. Откуда такие мысли? Мы же тоже так развлекались…

А Фред тем временем продолжал:

— В таких играх проходило мое раннее детство, пока однажды соседские ребята не начали меня называть подкидышем. Я вдруг вспомнил тот странный разговор тетки и пошел к ней за объяснением: узнать, кто такие подкидыши, и вообще… — Парень улыбнулся сам себе и нехотя добавил: — Как ты понимаешь, я тоже оказался брошенным, никому не нужным младенцем, которого подобрали в лесу. Тетка мне рассказала, что в соседней деревне нашли девочку. Со светлыми волосиками и голубыми глазками. Для наших краев — чудо. И встретив тебя вчера, я точно понял, что это ты. Ты такая же, как и я!

Я взглянула на парня и увидела его по-другому. Теперь передо мной сидел не таинственный и странный красавчик, а брошенный ребенок. Я вдруг подумала, что ему точно так же, как и мне, было плохо в детстве. Пусть он и не выглядит как я — белым со всех сторон, — наоборот, у него были черные, цвета вороного крыла волосы и карие глаза. Хоть Фред и назвал меня такой же, как он, но я упорно не могла представить нас по одну сторону. Это как сказать, что заяц и пантера одинаковые лишь потому, что родились в лесу. Но все же мне было жаль его — кто, как не я, понимает, что такое быть сиротой.

Повинуясь какому-то странному порыву, я взяла его за руку и сочувственно улыбнулась:

— Я понимаю тебя. Наверное, несладко было взрослеть и расти между такими соседями? Дети бывают жестокими. Да и взрослые тоже.

Парень хмыкнул, но руку не одернул. В глазах его заплясали чертенята, и он, не без мрачной гордости, ответил:

— Я поколотил каждого, кто хоть слово сказал в мою сторону. Меня больше никто не трогает в деревне, думают, что я ненормальный.

Я только сейчас обратила внимание на его телосложение. Под простой рубахой перекатывались мышцы, разворот плеч был достаточно широкий, сильные спортивные ноги, и, могу поклясться, под тканью скрывался шикарный пресс. Хотелось провести пальцами по нему, чтобы проверить свою догадку. Я закусила губу и почувствовала, как от этой мысли мои щеки предательски загорелись. Я поспешила отвернуться, но было поздно. Фред уже заметил мое внимание к своему телу. Он обжигающе посмотрел на меня и еще раз хмыкнул, но все же решил сменить тему:

— Тебе, наверное, тоже нелегко пришлось? Особенно с такой необычной внешностью, вдобавок ко всему, еще и девчонка…

— Ну и что, если девчонка? Думаешь, я не могу за себя постоять? — с вызовом пропыхтела я и посмотрела на парня.

— Думаю, можешь. Заметил, что ты вчера готова была подстрелить меня, как кроля. — Он глухо засмеялся и уже более серьезным тоном добавил: — Но не стоило выходить ночью в лес, как бы ты ни была уверена в себе и своем оружии. Уже одна девушка пропала, ты ж не хочешь повторить ее участь? Ее зовут Марта. Она тоже не из робкого десятка, но есть в лесу такие твари, кому нипочем ни стрелы, ни ножи… — Он прищурился, и на щеках заходили желваки.

Я застыла, изумленная его словами.

— Какие твари? — Мой голос дрогнул, и парень это заметил. Удовлетворенный произведенным эффектом, он шепотом сказал:

— Фавн…

Я, наверное, даже открыла рот от удивления. Почему все думают, что это фавн? И почему их все так боятся? Я так и не спросила у ведьмы о них и не нашла, у кого выудить нужную информацию. И меня вдруг осенило:

— Фред, расскажи, чем опасны фавны? Почему их все так боятся?

Горящий в моих глазах интерес не остался незамеченным, но парень решил испытать мое терпение: он лениво встал и подал мне руку.

— Пойдем, уже поздно! Если завтра выйдешь ко мне — расскажу! — Он хитро подмигнул, а я чуть не топнула ногой от досады.

Ну ладно, хитрец!

— Хорошо, я приду. — Я попыталась ответить как можно более равнодушно.

Фред кивнул и повел меня к дому. На прощание он так же поцеловал мою руку и исчез в темноте ночи.

Я же еще долго стояла во дворе и, глядя в темноту, думала над словами Фреда. Он уверен, что в пропаже девушки виноват именно фавн. Но почему мое сердце не хочет в это верить? А если сегодня Киро придет ко мне во сне? Как мне посмотреть ему в глаза?

То, что я выспрашиваю информацию о нем у других, явно говорит о моем недоверии. Как он это воспримет? Но если сердце давно сдалось перед ним, то разум все еще твердил: сначала узнать и разобраться, и лишь потом делать выводы.

Все же, окончательно устав стоять, я пошла спать. Сегодня предстоит тяжелая ночь. Уже засыпая, я вспомнила взгляд Фреда и поняла, в чем странность: у других людей при взгляде зрачок расширяется, у парня же он сузился. Как будто у зверя, что готовится к прыжку…

Глава 17

Мне жутко не хотелось показываться сейчас Киро, хоть я и не была уверена, что этой ночью его увижу. Он ведь в любом случае заметит, что что-то не так. Я не умею врать, да и фавн уже успел меня изучить. Добиться бы рассказа от Фреда, тогда можно будет со спокойной душой посмеяться над глупыми домыслами и страхами. Но предчувствие упрямо твердило, что так просто не бывает. С этими мыслями я открыла глаза во сне, навеянным фавном. А казалось, даже не успела уснуть. Ну что ж, придется хотя бы попытаться не выдать себя. Буду молчать как рыба об лед, даже если тот спросит прямо. А вот поблагодарить за чудесный подарок нужно обязательно, может, это и отвлечет его от ненужных вопросов.

Я встала с