Северная Русь: история сурового края ХIII-ХVII вв. - Марина Черкасова

В челобитных интересны моменты, отражающие женское понимание необходимости повторного брака («без мужа мне жити невозможно, пити и ести нечево, а купити хлеба и одежи, и обутки нечим»), просьбы не только выдать отпускную память, но и от «выводной куницы» освободить по бедности, забота о несовершеннолетних детях и тем более сиротах. Крестьяне выдавали замуж своих «дочеришек», «сестришек», племянниц, реже вдовых невесток или бедных сироток за пределы прилуцкой вотчины – в соседние поместья, «боярщины», владения Спасо-Каменного и Кирилло-Белозерского монастырей, Ростовской митрополичьей кафедры, реже – в Вологду за посадских людей. Иногда в качестве старшего родственника выступает вдовая мать, выдающая дочь замуж. Кроме того, вдовы самостоятельно устраивали собственную судьбу, о чём выше уже говорилось. Официальный характер выдаваемым отпускным придавали подписи на них архимандрита или келаря, прикрепление казённой печати, что отмечалось при копировании текстов в делопроизводственный «столп». Нередко за прописанными сюжетами угадывается институт церковного прихода, имевший интегрирующее значение для соседних крестьян разной владельческой принадлежности.

К церковному регулированию семейно-брачной сферы относилась и выдача священникам почеревных памятей, оформлявших пени за рождение внебрачных детей у вдов, монахинь, «безмужних жён/жёнок» и у девиц. Показательно тяготение размеров пошлин к унификации – и почеревные, и похоронные, и выводные составляли одинаково 4 алт. 4 ден. («принесла Фетиньица Никитина дочь робенка», «…родила робенка Соломия Емельянова дочь», «…дана почеревная попу такому-то дати молитва родильнице-девке…», «давал молитву безмужней жёнке Ульяне со младенцем»), реже почеревные взимались на вдовах. Это говорит о раннем вдовстве женщин, более высокой и ранней мужской смертности. Иногда из-за нищеты и увечности пострадавших штраф не брался: «дал молитву поп Петр нищей малоумной и увечной девке Натальице, пошлин взять нечего».

В записной пошлинной книге по Устюгу и уезду 1681/82 г. отмечены размеры пенных денег за «блудное насильство и робячий прижиток» на виновных мужчинах в результате судебного расследования митрополичьими приказными людьми по искам девок, вдов, безмужних жёнок – 2–4 руб. В церковном суде женщины нередко устранялись от наступательных обвинений в адрес своих обидчиков, ссылаясь на то, что «зазрились» (застыдились), мол, «дело моё женское, сиротское». Но возможность для рядовых женщин-крестьянок и горожанок играть не пассивную роль только жертв насилия и объектов судебного разбирательства, а быть активными субъектами права была. Штрафные деньги с обидчика при изнасиловании замужней женщины выплачивались её мужу, а девушки – её отцу. Свёкр мог быть оштрафован, если его сноха «родила без мужа» (то есть был обманут его сын). Отца штрафовали за «прижитие его сыном робенка преж законного брака». Если женщина была изнасилована неведомым прохожим человеком, в результате чего «брюхо привязалось», то штрафные деньги платила она сама. «Безмужняя женка» за свои проступки также отвечала самостоятельно. Измена в браке называлась «чюжеложеством», иногда говорилось, что муж/ жена «прелюбы творит», слов «любовник/любовница» практически не употребляли, вместо них использовали определение «наложник/наложница» (например, жена с наложником убили законного мужа).

В расспросных речах женщин различались «блуд насильством» и «блуд полюбовный». Соответствующая статья в церковной документации называлась «пенные деньги за прижитие брюха полюбовным блудом». В сборной пошлинной книге по Яренскому уезду 1691/92 г. отдельно фиксировались браки законные и «пенные» (при их венчании пошлина была больше на 2 руб. 8 алт. 2 ден.). Доля их в общей совокупности браков (13 из 405) оказалась невысокой – 3,2 %, зато в общей сумме брачных сборов около 23 %.

Законные и пенные браки в приходах Яренского уезда (1691/92 г.)

Источник: ОР РНБ. ОЛДП.Q.755[5].

О терпимом отношении на Русском Севере к рождению внебрачных детей свидетельствует ст. 69 Судебника 1589 г. В ней определены размеры «бесчестья» (возмещения за оскорбление) разным категориям местного общества и в том числе предусмотрена правовая защита (хотя и мизерная – 2 ден.) даже для деревенских блудниц и «выблятков не у венчалныя жены – 2 деньги против материних промыслов». Священники давали очистительные молитвы таким родильницам, а детей крестили. Ужесточение реакции со стороны церкви наметилось в конце XVII в. Выразилось оно не только в увеличении штрафов на мужчин, причастность которых к данным фактам в ходе розыска была установлена. Кроме этого, в наказной памяти архиепископа Афанасия Холмогорского духовному судье старцу Тихону 1682 г. предписывалось родивших незаконных детей девок, вдов и черниц бить нещадно и ссылать в женские монастыри на исправление сроком на 5–6 недель, где вразумлять «от божественного писания, чтобы они впредь так не бесчинствовали».

Для более раннего времени также имеются примеры переплетения штрафных санкций с судебными и воспитательными функциями представителей церкви. В записной книге священника Благовещенской соборной церкви в Сольвычегодске М. С. Протопопова 1666 г. отмечена почеревная пошлина с «безмужней женки Стефаниды» 4 алт. 4 ден. Он же проводил «роспросы» безмужних жёнок, накладывая на них соответствующий размер пени. В Вологодской епархии, согласно окладной книге 1675 г., пошлины, отразившие церковное регулирование брачности, были примерно такими же.

Предпринимались и родительские усилия по исправлению семейно-брачной жизни своих взрослых сыновей. В актах служилых землевладельцев отражена отцовская власть над сыновьями, не желавшими жить достойно. В 1685 г. белозерский вотчин ник В. Б. Кокорев дал две свои деревни внучке Пелагее в обход сына Ми хаила, «за то, что он, Михайло, меня ни в чём не слушает и не женитца, от меня пошол, блядку взял и тое держит в шацкой деревне, и тое покинул, и взял на Москве другую блядку, и с той у него выблядок, и хочет мои деревни продавать и крепить за выблядком». Отцовская запись заканчи вается выражением проклятия никудышному сыну: «…и не будь на нём мое благословение». В этой связи уместно привести норму Соборного уложения (гл. Х, ст. 280), согласно которой дети, прижитые отцами до, при или после «за конные женитвы», не имели права на их вотчины и поместья. Даже по следующая женитьба отца на своей наложнице не давала детям от неё имуще ственных прав по сравнению с законными наследниками. Компенсация за оскорбление в отношении таких детей государ ством не предусматривалась, тогда как аналогичное правонарушение по адресу законных детей штрафовалось.

В «Повести о Савве Грудцыне» (прототипом которой мог послужить кто-то из известной на Устюге торговой семьи Грудцыных-Усовых) герой, подобно Фаусту, продаёт душу бесу за земные блага и наслаждения, не желая обременять себя семейными узами. После череды тяжёлых испытаний он приносит покаяние, получает прощение и постригается в монастырь. В исторической песне «Сверлюк Стерлюк Харахорович» конца XVII в. герой также