Город постоянной темноты - Татьяна Полозова

— О, да ты хочешь поскорее! Ну, погоди, погоди, мой милый! Погоди, немного!

Скрежет расстегивающейся ширинки, холод по коже и удар, боль, темнота.

Люк впал в полузабытье, когда только темные тени плыли перед ним, сливая в одно людей, деревья, птиц. В почти обмороке он шел уже по улице к корпусу общежития. Кровь текла по ногам, тонкой, багровой струйкой стекая вниз, марая ботинки и штаны. С этого момента не было больше ничего, даже страха. Нельзя бояться, когда нечего терять. Обитель забрала все, оставив только темноту.

Меня вернули в барак, доволочив на руках, через четырнадцать часов пыток. Я не мог пошевелить ни рукой, ни головой. Мое тело, казалось, навсегда приняло позу свернутого в обратную сторону кузнечика. Меня бросили на пол и парни сами дотащили меня до кровати. Я смутно помню, что они говорили мне, но, наверное, спрашивали, каково мне было, как я себя чувствую, не нужно ли мне что-нибудь. Я молчал, и они оставили меня в покое, дав уснуть, прямо в сырой, протухшей от запаха камеры одежде. Кто меня одел, после пытки?

Утром я резко проснулся от того, что на меня плеснули ледяной водой. Марти. Марти?!

— Ты? — Я поднялся так резко, что в позвоночнике что-то хрустнуло, а голова закружилась.

— Сиди, сиди. — Успокоил он меня. — Нормально все со мной. Просто надо меньше трепаться. Ты прости меня, друг, что наорал. Я же не знал всего. Просто сошел с ума.

Я потряс головой, восстанавливая события: так, Дед — Грегори Бут, Саймон, папка с делом, Карл и Колли, Люк, издевательства над Марти, предательство Люка, кожаные ремни. На теле зажгли ссадины и я поморщился. Странное дело — ничего уже не было, а шея, ноги и запястья горели, будто облитые кипящим маслом. Я закатал рукава и штаны и посмотрел на свою кожу — красные полосы и синяки. Ладно, не в первой. Я посмотрел на Марти. Он был бледен, но все же живее меня. Будто не было того унижения перед всем лагерем. Я не знаю, хихикали ли ребята над ним, но он-то не выглядел оскорбленным.

— Ты извиняешься? — Удивился я, вспомнив его слова. — Ты с ума сошел, если пройдя это, еще и извиняешься. Тут единственные, кто должен извиняться, это Хейвс и его шайка.

Марти вредно посмеялся.

— Думаю, им не хватит и вечности в аду, чтобы заплатить за все.

Я хотел спать и откинулся на подушку. По крайней мере, после карцера у меня был законный выходной, и я не собирался тратить его ни на что кроме сна. Сейчас не существовало ничего: ни Деда, ни Саймона, ни Мартина, ни Люка. Если бы я знал, что больше никогда его не увижу, но провел бы с ним несколько бессонных месяцев, лишь бы дать ему шанс выжить.

Я проснулся уже вечером, прямо перед ужином. Ребята оказались дружелюбнее, чем всегда и помогли мне поднять свое растревоженное и затекшее тело с койки. Они, почти что за руки, подвели меня к столовой и усадили на место. Я мало обращал внимание на тех, кто куда смотрел во время обеда, но тяжело было укрыться от тяжелого взгляда братьев Варма и их прихвостней, которые бегали за ним, как побитые собачонки за жестоким хозяином.

Обычно, они смотрели на меня как на кусок дерьма, в лучшем случае, как на презренного червя для рыбалки. Но на этот раз в их взгляде чувствовалась победа. Да, что там говорить, во всем воздухе вокруг них витал аромат победителей. Черт, они что убили Оуэнса или Шарпа, раз были такими удовлетворенными?

— Что они так таращатся? — Даже Малыш Питти заметил это.

Я пожал плечами и пододвинул чашку с похлебкой. В мутном бульоне плавала крупа и несколько крупно нарезанных кусков картофеля и ветка петрушки. От одного вида хотелось вывернуться наизнанку.

— Они все еще смотрят. — Наклонился надо мной Пит.

Я неспешно, будто невзначай, посмотрел на Варма. Они смотрели на меня в упор, даже не стесняясь. Только надзиратель, пригрозивший им плетью, немного утихомирил их смех.

— Я не знаю, чего они хотят от меня. — Покачал я головой и проговорил тихо.

Я чувствовал себя бабочкой в банке, будто меня поместили за стеклянную стенку и прикрыли крышкой, налив туда бальзамическую жидкость. А местные хулиганы смеялись надо мной и отрывали по одному крылышку.

Люка снова не было, а его соседи по бараку, поникшие и угрюмые, как полная противоположность шайки Варма, даже не прикоснулись к тарелкам. Они встали из-за стола одновременно и вышли из столовой. Я знал, что рискую всем, моя кожа до сих пор горела огнем от ремней, а шея еле сгибалась, но я не мог больше ждать. Я и так потерял слишком много времени.

— Парни! — Закричал я, когда вышел наружу, вслед за ними.

Некоторые пошли дальше, некоторые остановились и обернулись. Но я, тут же растерял все свое мужество. Надзирателей не было, директоров тоже, но все вокруг кипело, как и внутри меня тоже, я знал, что здесь полно ушей и глаз, даже если их не видно.

— Что тебе? — Спросил один из ребят.

— Где Люк? — Смог выдавить я из себя.

На этот раз остановились все.

— Хочешь увидеть его? — Злобно спросил меня один из парней.

Я странно посмотрел на него, будто меня приглашали на вечеринку с незнакомцами. Я поплелся за ними к бараку, отступая на пару шагов назад и беспокойно оглядываясь, чтобы нас никто не поймал. Не хватало провести еще пару суток в камере. Крысы по мне еще не соскучились.

Кровать Люка стояла прямо перед дверью. Я заметил, что он сжался в комок, свернувшись на провонявшем матрасе. Его окровавленные штаны висели на спинке, а сам он отвернулся к окну.

Мой рассудок помутился. Я ничего не понимал. Люк ведь продал меня, за что его наказали?

— Кто это сделал? — Тихо спросил я.

Парни покачали головой.

Я подошел к кровати друга и осторожно дотронулся до его ноги. Он вздрогнул, как от разряда тока.

— Не трогай меня! — Заорал он и пошатнулся, перекувырнулся через голову и упал.

Я подбежал к нему, поднял его на ноги и усадил обратно. Не знаю, понимал ли он кто перед ним.

— Джек?

Он тихо прошептал мое имя и заплакал. Я приобнял его за плечи.

— Как ты? Что они сделали с тобой? — Хныча, спросил он.

Я удивлялся этим людям. Они были эгоистами. Но когда другому было плохо, по-настоящему плохо, они даже о себе забывали.

— Кто это сделал? — Спросил я тихо.

Люк напрягся и отстранился.

— Наш разговор не прибавит мне популярности. Тем более в глазах…

— В глазах кого? — Он не мог произнести имени своего насильника, но мне нужны лишь доказательства. Я уже знал, кто был виновен. — Крис или Бен?

Люк ошалело посмотрел мне в глаза и на его лице я прочитал все, что было нужно.

— Я думал, что избавлю себя от страданий, если продам кого-то, но я не учел, что меня тоже могут продать.