Слэм - Ник Хорнби

Поскольку кустов рядом не было, я занял пост у фонаря возле ее дома. Это был плохой наблюдательный пункт, потому что существовал только один способ спрятаться — прижаться к фонарю спиной и затылком и стоять неподвижно. Поэтому я, конечно, не мог разглядеть ничего, кроме дома напротив, а это было здание, расположенное через дорогу от дома Алисии. Что я вообще здесь делаю? Одиннадцать утра, Алисия, должно быть, в школе. А если не в школе, то в квартире. А если она даже выйдет из дому, то парадного я не вижу, и, следовательно, не увижу ее. А потом вдруг Кроль прошел мимо со своей доской. Я попытался от него спрятаться, но он меня заметил, и, значит, скрываться дальше было уж совсем глупо.

— От кого хоронишься? — спросил он.

— А... привет, Кроль.

Он с грохотом уронил свою доску на асфальт.

— Рука друга не нужна?

— Рука?

— Мне делать нечего. Могу помочь тебе. Поиграть в прятки с тобой или найти кого?

— Может, где-то в другом месте. А то тут за фонарем мало места для двоих.

— Верно. А от кого мы прячемся?

— Мы не хотим, чтобы люди из дома нас увидели.

— Верно. Клево. А почему нам просто не отправиться домой. Там они нас точно не увидят!

— А почему бы тебе не пойти домой, Кроль?

— Не надо так. Я же понимаю, когда я не в тему.

Если бы Кроль понимал, когда он не в тему, он бы уже жил в Австралии. Но это не его вина, что я сбежал от беременной подруги и что у меня не хватает смелости постучать в ее дверь.

— Извини, Кроль. Я просто думаю, что лучше мне проделать все это самому.

— Ага. Ты прав. Я все равно не понимал, что это мы делаем.

И он отправился своей дорогой.

Когда Кроль ушел, я изменил тактику. Я переместился на другую сторону фонарного столба и прижался к ней всем телом. Теперь я хорошо просматривался из окна их гостиной, и если бы там кто-то был или захотел бы выйти и поговорить со мной, у него появилась такая возможность. Итак, вторая фаза моего плана подошла к концу, оставалась третья фаза — однако я побрел к автобусной остановке. Я провел остаток дня за просмотром передач судьи Джуди и «Дела и безделья», за поеданием всякого пищевого мусора, за который заплатил из денег, предназначавшихся на обустройство в Гастингсе. Хорошо все-таки у себя дома. Я сберег остаток от сорока фунтов, и теперь смогу, когда хочу, покупать себе чипсы.

Как раз к тому моменту, когда мама пришла с работы, я понял, что таращиться на окна Алисии, прислонясь к фонарному столбу, явно недостаточно. Надо постучать в ее дверь и спросить, беременна ли она, и как она поживает, и как ее родители. И таким образом вступить в следующую стадию моей жизни.

Но я этого все еще опасался. Я видел, на что эта следующая стадия похожа, и мне она совсем не понравилась. Если я буду сидеть дома и пялиться в телик, эта новая жизнь никогда не наступит.

Пару дней так и было, и я чувствовал себя могучим волшебником. Я сумел остановить время! Сначала я был осторожен: не выходил из дому, не подходил к телефону и сам никому особенно не звонил. Я сказал маме, что прихватил в том поганом отеле какой-то вирус и немного покашливаю, и она разрешила мне не ходить в школу. Я ел тосты и придумывал новую футболку для Тони Хоука. После своего возвращения я с ним еще не говорил. Я был на него несколько обижен. Я не хотел возвращаться туда, куда он послал меня после последней нашей беседы.

На третий день в дверь позвонили, и я открыл. Мама иногда покупает разные разности на Amazon, и, поскольку это Интернет-магазин, нам приходится или по субботам ходить на склад, или ждать посыльного оттуда.

Но это не был посыльный. Это была Алисия.

— Привет, — сказала она.

А потом она начала плакать. Я ничего не мог с этим поделать. Я не ответил на приветствие, не предложил ей войти, даже не прикоснулся к ней. Я думал о телефоне, лежащем на дне моря, и о том, как все происходящее напоминает мне SMS-ки, поступающие одна за другой.

В конце концов я очнулся. Я затянул ее в квартиру, посадил за кухонный стол, спросил, не хочет ли она чая. Она кивнула, все еще плача.

— Извини, — сказал я.

— Ты меня ненавидишь?

— Нет, — ответил я. — Нет, ну что ты! За что мне тебя ненавидеть?

— Куда ты уехал?

— В Гастингс.

— Почему ты не звонил мне?

— Я зашвырнул телефон на дно моря.

— Хочешь узнать результаты теста?

— Думаю, что и сам могу догадаться.

И даже сейчас, после того, как я сказал это, под ее плач, после того, как Алисия пришла ко мне домой, после того, как миллион разных знамений уже оповестил меня о дурных новостях, — даже после всего этого мое сердце не стало биться чаще. Потому что все равно оставался один шанс из триллиона, что она ответит мне: «А вот и нет» или «Нет, ничего не было». Еще не все было потеряно. Откуда мне знать, что она огорчена не нашим расставанием, не какой-нибудь ссорой своих родителей, а может, ее обидел какой-нибудь новый парень? Могло быть все что угодно.

Но Алисия кивнула.

— Твои родители убьют меня?

— Господи, я же им ничего не сказала, надеясь, что мы с тобой сделаем это вместе.

Я молчал. Отлично. Я провел в Гастингсе одну ночь, однако, пока был там, здесь ничего не изменилось. А ведь я отчасти потому и сбежал: боялся, что что-то начнет происходить. Например, что моя мама нечто узнает от родителей Алисии и расстроится. Но она вместо этого беспокоилась обо мне и потом простила меня. Мне захотелось обратно в Гастингс. Я ошибся, считая, что работа на мистера Брэди — это намного хуже, чем завести ребенка. Если мы родим ребенка, это убьет и мою маму, и маму Алисии, а все то, что можно обнаружить под кроватью мистера Брэди, не так ужасно, как это.

— Что же ты собираешься делать? — спросил я.

Она немного помолчала.

— Можешь сделать мне одолжение? — спросила она. — Когда ведем речь об этом, можешь ты говорить «мы»?

Я не понял, о чем она, и это, очевидно, было написано у меня на лице.

— Ты говоришь: «Что ты собираешься делать?», а надо: «Что мы будем делать?»

— Да. Извини.

— Ладно, я об этом подумала. То, что мы расстались, уже неважно, потому что это и твой ребенок, так?

— Да, наверное. Если ты так говоришь...

Практически в каждом фильме, который показывают по телику, мужики в таких ситуациях говорят что-нибудь в этом роде. Я даже не имел в виду ничего такого. Я просто выразился так, как и вы сказали бы.

— Я знала, что ты будешь... так вот.

— Как так?

— Я предполагала, что ты попытаешься увильнуть. Парни всегда так делают.