Вакцина смерти - Ирина Градова

– Все-таки мужики – сволочи! – констатировала Люська, когда я поведала ей о своей беседе с мужем по телефону. – Но я думала, что твой Шилов не такой… И что мы будем делать?

– Мы?

– Ну да – думаешь, я брошу тебя расхлебывать всю эту кашу в одиночку?

Вот за что я люблю Люську – за сильно развитое чувство взаимовыручки и ответственности за тех, кого она любит. Я абсолютно спокойна за ее дочерей: стоит кому-нибудь косо посмотреть в их сторону, как моя Люська, словно тигрица, кидается на злодея, готовая выцарапать ему глаза. Люську боятся все учителя и воспитатели в детском саду, куда ходят ее девчонки; с ней не связываются злые дворники и продавцы ближайших к дому магазинов, а соседи ведут себя в высшей степени дипломатично, имея дело с ее детьми. Они же, воспитанные и веселые, даже не подозревают, чего их матери-одиночке стоило завоевать авторитет, который позволяет им нормально существовать в этом грубом, злом мире и свято верить в то, что он добр и прекрасен.

– Пока я ничего не намерена предпринимать, – ответила я на вопрос подруги. – Нет смысла пороть горячку: рано или поздно Шилов себя выдаст.

– А если нет? Если он – умелый конспиратор и ты так и не сумеешь вынудить его все рассказать?

– Устраивать скандалы я не люблю, ты меня знаешь.

– Тогда, может… Может, вообще не стоит гнать волну? Забудь обо всем и живи себе дальше! Эта тетка наверняка ненадолго – даже если между ними что-то есть, ты у Олега навсегда…

– Ой, Люсь, навсегда – это слишком долго!

Подруга уставилась на меня своими огромными глазами, которые из-за худобы скуластого лица казались еще крупнее.

– Не пойму я тебя что-то! – пробормотала она. – Ты, кажется, и не расстроилась вовсе?

Честно признаться, я и сама не знала, что чувствую, – возможно, просто не до конца еще осознала, что происходит?

* * *

С тех пор как Артем поговорил с Рыжовым о Кармине, он еще больше укрепился в мнении о том, что этот мужик был вовсе не так прост, как представляла Агния. Конечно, с нею он вел себя в высшей степени мило, ведь им нечего было делить, но еще неизвестно, чем обернулось бы дело, вздумай Агния в действительности работать вместе с Карминым – может, ее постигла бы незавидная участь Антона Громова?

– И что же такого рассказал тебе Лаврентий? – поинтересовался Андрей, подавая ему бокал, на дне которого плескалась золотисто-коричневая прозрачная жидкость. – Давай-давай, рассказывай, должен же весь тот коньяк, который ты у меня выдуваешь, как-то окупаться!

– Ты ведь понимаешь, что не участвуешь в расследовании, да? – проворчал майор, с наслаждением смакуя коньяк. – Так вот, – снова заговорил он через минуту, – Рыжов неплохо знал Кармина, и нельзя сказать, что гордился этим знакомством.

– Да ну? Чего так?

– Кармин и в самом деле когда-то являлся «светилом» в вирусологии и иммунологии, да только те времена давным-давно миновали. В последние годы он жил тем, что нещадно эксплуатировал собственных учеников.

– Значит, Антон Громов – не единственный человек, который мог желать смерти Кармину?

– Далеко не единственный! Наш профессор, в сущности, ничего противозаконного не совершал, но его методы были, прямо скажем, не совсем чистоплотными.

– То есть?

– Лично я выяснил много интересного. К примеру, ты знаешь, как работают научные лаборатории под руководством известного человека?

– Ты о том, что труд многих сотрудников присваивается руководителем и выдается за его собственный? Это нормальная практика, и я удивлен, что для тебя это стало открытием!

– Разве научный руководитель не обязан указывать в печатных изданиях всех, кто внес существенный вклад в работу лаборатории? – спросил Артем.

– Теоретически – да, – кивнул Андрей. – Однако на практике все несколько иначе. Если тебе повезло и у твоего начальника есть совесть, он укажет твое имя под номером сто пятьдесят девять – в самом конце списка «отличившихся». Первые строчки займут те, кто уже сделал себе имя, потом – те, у кого хорошие отношения с руководителем, следом – те, кто не боится грязной работы, хотя и мало что смыслит в науке, и так далее.

– Да-с-с, – вздохнул майор, – все так же, как и везде!

– А ты думал! Дальше-то что?

– Ну, Кармин относился как раз к тому типу, который предпочитает выдвигать посредственностей, которые не сумеют его затмить, а потому именно он всегда будет оставаться «звездой», не боясь в одночасье слететь с пьедестала, подвинутый кем-то более талантливым. И Антон Громов не стал единственным, с кем Кармин умудрился испортить отношения. У меня на руках целый список тех, кого профессор поспешил выкинуть из лаборатории, как только понял, что у них имеются собственные амбиции, идущие дальше того, чтобы «освещать путь» Великому Кармину и уходить в тень, когда приходит время «раздачи слонов».

– Но ведь Громова уже взяли? – уточнил Андрей. – Ради чего ты продолжаешь дальше копать?

– Верно, взяли, – поморщился майор. – Но он молчит, как воды в рот набрал. Не сомневаюсь, у него есть на то причина, но скорее всего не та, из-за которой его задержали.

– Откуда такая уверенность?

– Да все на него указывает, а я, знаешь ли, за свою бытность в органах усвоил одну вещь: если дело выглядит слишком легким, значит, следователь плохо сработал!

– Ох, ищешь ты геморроя на свою голову, Артем Иванович! – криво усмехнулся Андрей.

– Что делать – такая у меня беспокойная натура! Итак, Кармин занимался тем, что беззастенчиво воровал у своих более молодых коллег небольшие открытия.

– Но почему же они все не сбежали? Вот и Громов твой – он же до последнего сидел, пока Кармин его не выжил…

– А сидели они потому, что Кармин их подкармливал. Видишь ли, была у профессора одна хорошая черта… Ну, если можно считать подкуп таковой, конечно.

– Подкуп?

– Не в прямом смысле, конечно же, но Кармин был щедр с коллегами, когда раздавал гранты и премии, поэтому большинство не слишком амбициозных и не стремящихся покорять вершины отечественной и зарубежной вирусологии такая ситуация устраивала. Кармин умел добывать деньги, а для себя хотел только славы, признания и уважения. Для него не существовало награды выше, чем быть приглашенным на международный симпозиум в качестве докладчика или почетного гостя, а материальный аспект его не слишком интересовал. Именно поэтому он так разозлился, когда ему предпочли Громова!

– Значит, у тебя появились еще подозреваемые?

– Теоретически – да, но практически… Похоже, Громову все же не отвертеться, хоть я и не слишком верю в его виновность, – все факты указывают на него!

– Какие факты? – удивился Андрей. – Я полагал, что как раз фактов у тебя и недостаточно?

– Теперь достаточно. Да, ты же не знаешь: Антон Громов встречался с Карминым накануне его гибели!