Записки раздолбая, или Мир для его сиятельства - Сергей Кусков

Пол — полудоски. Это Ричи знал, что полудоски — Рома подумал бы, что доски. Отличие — распил только с одной стороны; если перевернуть — полукруглая горбушка, утопленная в землю (а фигли, по ней не ходить, пусть будет полукруглая). Точнее даже не распил — их расклинивают: вбивают клинья так, чтобы брёвна сами раскололись нужным образом. Пила это металл, а металл это неподъёмно дорого. Пилы стоят недёшево, и самое скверное, что быстро при нагрузках разрушаются. Чтобы не разрушались по ним надо с месячишко фигачить молотом, закаляя и делая нужные допуски. Для меча и доспехов это оправдано, но пилу дешевле новую сковать, чем заморачиваться.

Рома несколько раз читал книжки о прогрессорстве, где попаданцы привносят в мир циркулярные пилы для стволов, где распил идёт за счёт энергии водяного колеса, зарабатывают на этом и в ус не дуют. С этим тут опоздал — у нас в королевстве такие пилорамы есть, технология известна. В основном на Севере, где много быстрых рек и густые леса в предгорьях. Не стать мне богатым лесопромышленником.

А ещё подводит логистика — доски от пилорамы нужно привезти. А это во-первых корабль, который тут аналог русских лодий или скандинавских кнорров — другие по рекам не пройдут, ни разу не сухогруз океанского класса. А во-вторых это грузовая жоповозка мощностью две воловьи силы, везущая от причала до места, и по себестоимости это не то же самое, что грузовик-пятитонник — требует овса, воды, отдыха и жрачки для погонщика. Ближайший порт, где можно разгрузить привезённые доски (они тупо дешевле местного производства с любой стороны) находится на Рио-Бланко, она же река Белая, во многих днях пути. Так что дешевле клинить брёвна из недалёкого лесочка, как ни посмотри.

Я уже не жалел, что выбрался за пределы замка. Рикардо не понимал многого из того, что видит, не мог дать оценку, ибо вырос с тем, что «всё так потому, что порядок вещей». Пользуясь знаниями Ромы, я сделал переоценку многих вещей, и даже быт крестьян оценил по-новому. Но этого мало — меня посетила мысль о необходимости полноценного объезда владений, посмотреть, как живёт вверенная провинция. Это МОЯ провинция, мой феод, я отвечаю за этих людей, и для начала надо понять, как они живут и о чём думают. Приеду в замок — обмозгую.

— Садись, старуха, — кивнул травнице на лавку напротив.

Крестьянка, а по положению она была хоть и привилегированной, но моей крепостной, продолжала стоять в полупоклоне, не зная, что говорить и что делать. Но прямой приказ поняла беспрекословно, повиновалась. Села.

— Как тебя зовут? — стараясь не быть резким, спросил я.

— Габриелла, ваше сиятельство.

— Габриелла… — попробовал я слово на вкус. Если мои предположения верны, и тут — бывшая Романо-Иберия, каким-то чудом «рухнувшая» в другой мир, то имена — важный показатель. По ним можно попытаться определить состоятельность гипотезы. За полторы тысячи лет их и наши испанские имена должны как-то разделиться, иметь отличия. Ладно, продолжу наблюдать, выводы потом сделаю, пока мало данных. — Послушай, старуха, а пиво у тебя есть?

— Как нет, ваше сиятельство! Только… Кислое оно. Не для графьёв делали… — Виноватый поклон — легла грудью на столешницу.

— Неси. Только не вздумай отравить!

Старуха аж замерла. Глаза её расширились от ужаса.

— Как можно, ваше сиятельство!..

— Иди, давай! — прикрикнул я, ибо замершая в унизительном поклоне ровесница Роминой бабушки здорово дитя двадцать первого века напрягала.

Пиво оказалось… Вкусным. Рикардо внутри меня возмутился, что бывает и лучше, и это слабо сказано, но Роме понравилось. В двадцать первом веке в России варят куда хуже. Натурпродукт, без консервантов, блядь![1]

— Сама варила? — довольно спросил её, стараясь, чтобы она по голосу довольство чувствовала.

Отрицательное покачивание головой.

— Жену Тита Пивовара обихожила, дочь его приняла. Угостил.

Тит Пивовар, по информации Ромы, поставлял пиво в замок, но только для «людской» кухни. Мне таскали откуда-то более дорогое, но более вкусное. Пиво, как эль и вино, использовались здесь вместо чая и считались стратегическим напитком, ибо они обезораживали воду, которую никто вокруг и не думал кипятить. Народ вокруг понятия не имел про микробы, скажем так, дошёл до вина и пива вместо воды методом наблюдений, проб и ошибок. Я уже говорил, что понос здесь — это пипец как жёстко и страшно? А предки не дураки были, не глупее нас.

— Хорошо варит, — похвалил я. — Старуха, ты знаешь, зачем я здесь?

Габриелла осторожно пожала плечами.

— Не могу знать, ваше сиятельство. Только догадываться.

— Она меня убила. — Я картинно усмехнулся и приложился к неплохому средневековому напитку. — На самом деле убила. Но не совсем. По крайней мере не так, как хотела.

Сделал паузу. Было темно, потому не видел, как бледна старуха. Но чувствовал это. Её страх. Ученица была ей дорога, она боялась за неё. Но ничего не могла для подопечной сделать.

— Она жива, — произнёс я. Старуха не отреагировала — знала. Тут ползамка в деревне корни имеет, разумеется знала. — Я приказал её не трогать. И более того, собираюсь дать вольную. И тебе, и ей. Ей — если расскажет всё, как было, а тебе — если… Тоже расскажешь всё, как было.

— А-а-а-а… — Что «а» сформулировать она не могла.

— Не веришь графскому слову? — картинно нахмурился я.

А это бравада. Я — хозяин. Захотел — сказал. Не захотел — сказанное не исполнил. Крепостные это мебель, вы уверены, что готовы исполнять обещания, данные своему стулу или шкафчику? Прикроватному столику? Но на старуху обещание подействовало.

— Что рассказать вашему сиятельству?

— Когда Анабель стала ДРУГОЙ? — выделил я последнее слово и попытался пронзить старуху взглядом, но было слишком темно, чтобы это эффективно подействовало.

— Другой… — растерянно потянула она.

— От твоих ответов зависит её жизнь. Я побывал за гранью, и Всевышний вернул меня. Как думаешь, я должен уважать волю Всевышнего?

— Но-о-о-о… — потянула она, но так и не смогла сформулировать это «но».

— Если бы ОН хотел моей смерти, — палец в потолок, — не вернул бы. А раз вернул — то её рукой мог руководить только ОН. Иначе зачем ЕМУ это всё надо?

Пауза. Загрузил.

— Но наш священник… — начала лепетать старуха, не понимая, что от неё хотят.

— Я был за гранью, Габриелла! И советую тебе об это мне распространяться, — повысил голос, затем понизив до шёпота. — Я сейчас говорю с тобой как со взрослой женщиной, а не болтливой холопкой.

Слова «холоп» тут нет. Есть его романский аналог, но сознание Ромы упорно считывает, «слышит» его именно так. Ну ладно, пусть будет «холоп». Гвардейскую стражу сознание также уверенно называет «дружиной», а воинов «отроками», я ничего не могу с этим поделать. И да, холоп — не человек, мебель. А значит холопка — не женщина. Женщина — это только свободная. Чувствуете нюансы?