Сотник из будущего. Северная война - Андрей Булычев

– Сеппо, Сеппо! – ворчал про себя тихо воин, – Только и придирается ко мне постоянно при любом случае. Как сдурел после того, как я на Хелке женился. Видать, сам на неё глаз положил, а теперь вот злится. Что тут выглядывать-то, когда такая пурга только что прошла.

И он, попрыгав на месте, пошёл по приставным мостам вокруг. Шагов через двадцать ему навстречу попался такой же как он сторож Инту и они, потолкавшись с друг другом для согрева, начали неспешную беседу.

– Что это? – оглянувшись на какое-то мельканье в стороне реки, вдруг протянул Инту и указал вдаль рукой.

От речки, обходя широким полукругом защищённое частоколом селение, расходились, обтекая его с двух сторон, два отряда на нартах, которые тащили за собой оленьи пары.

В беге рогатых животных не было той резкой скорости, которой славились кони, но они совершенно спокойно и равномерно везли сейчас за собой небольшие санки на их широких полозьях с двумя сидящими в них ездоками. И эта равномерная скорость по сугробам давала им явное преимущество. Оба отряда прошли уже половину большой дуги, двигаясь дальше, а на пройденном ими отрезке уже стояли на лесных лыжах люди, одетые в белые балахоны. И они практически сливались сейчас с сугробами. Высадившие лыжников оленьи упряжки разворачивались и убегали снова туда, откуда только что недавно выскочили. А от недалёкого русла реки уже накатывала огромная конная масса.

– Тревога! – раздался крик военного вождя, а за ним и протяжный рёв сигнального рога, – Бейте их стрелами, что вы все истуканами застыли!

Сеппо с Инту выхватили из-за спины свои луки и резко дёрнули тетивы. Одна, две, три стрелы уходили в сторону застывших фигур в белом, не долетая до них шагов пятьдесят-семьдесят.

Вдруг фигуры зашевелились, скинули луки и, как видно, примяв возле себя снег, выпустили рой стрел в сторону крепости. Одна или две стрелы вжикнули у головы Сеппо, а в двух шагах от него хрипел со стрелой в горле на мостках Инту, исходя ярко алой кровью. Луки пришельцев били гораздо дальше лесных луков финнов, и не один из защитников уже пал или был ранен в самом начале боя.

Анселми, как огромный чёрный ворон в своём плаще, метался изнутри частокола, ругаясь и подбадривая своих воинов. В этом центральном селище южного рода еми было сейчас около трёхсот воинов, да ещё около сотни из охотников и рыбаков могли бы биться копьями и бить врага стрелами своих лесных луков. Но вождь был опытном воином и, глядя, как разворачиваются по бокам селища около тысячи всадников, посылая на скаку оперённую смерть, самим нутром понял, что уже всё пропало, и им нужно готовиться к смерти. Можно было бы в первые минуты боя, пока ещё не подошли конные рати, кинуть всё и попытаться прорваться сквозь заслон из высаженных на задах лыжников. Но время было упущено, и Анселми в бессилии рывком послал две стрелы.

– Старейшины рода и военный вождь, выйти сюда. Даю вам пять минут времени, потом будет приступ! – раздался вдруг густой бас на русском языке со стороны ворот.

– Кто ти ест, собака-а? – коверкая русскую речь, выкрикнул Анселми, выглядывая из-за частокола и сразу же за него прячась обратно.

– С тобой, пёс, разговаривает князь Батюшки Великого Новгорода Ярослав. И у тебя осталось три минуты, потом будет приступ!

В становище носились ошалелые соплеменники, не было того, кто бы погасил внутри него панику. Все планы и задумки рушились на глазах у военного вождя. А как же хорошо всё начиналось. Союз с племенем сумь и свеями. Потом недавний удачный поход на южных карел. Подготовка к большому летнему походу всем объединенным войском на восток. И вот теперь это!

– Щёлк, Щёлк, Щёлк! – впились стрелы в частокол, со свистом перелетая через него.

Завизжали и закричали мечущие внутри люди. Три минуты прошли, как и сказал русский князь, и теперь пришла смерть. Анселми её не боялся. Он давно смерился с мыслью, что когда-нибудь может пасть в бою. Но всё время представлял он её в дальнем походе, и никак не на своей земле. Трое больших саней подкатили на расстояние чуть дальше полёта стрелы, и суетившиеся около них люди начали стучать топорами и чем-то там скрипеть.

Сквозь щели, загнанные с открытого места, защитники видели, как в копошенье тел и стуке начинают вырисовываться какие-то странные конструкции, а затем, как по команде, они протяжно заскрипели, раздались громкие щелчки, и в ворота с частоколом ударили огромные камни.

Затем послышались ещё удары, одна из половинок ворот покосилась, повисла на железных петлях и скобах и рухнула, открывая проём. Камни летели и летели, выбивая вторую створку и ломая брёвна частокола.

А за камнемётами уже выстраивалась гомонящая и свистящая лихим посвистом пешая новгородская рать.

Последний камень вывернул огромный заострённый кол и свалил на землю закреплённые верховые мостки с защитниками.

Восемь сотен новгородцев ринулись с рёвом в пробитый проем, круша всё на своём пути. Стенка из пары сотен воинов со щитами и копьями, встретившая их, была посечена и поколота за три минуты, и толпа победителей ворвалась вовнутрь становища.

– Собирайте бригаду, – поморщился Андрей, – Нам тут больше делать нечего.

– Как твои онагры ловко сработали, – восхищённо покрутил головой князь, – Сотню жизней точно набежникам этим сохранили. Да и лучники твои хорошо поработали, Иванович, прижали их стрелков от частокола. Головы им не дали над ним поднять.

– Да, пока неплохо получилось. Вроде бы никого не упустили, – кивнул, соглашаясь, Сотник, – Теперь лишь бы не медлить, расходиться и дальше уже бить тремя потоками.

– Делаем, как и задумали ранее, – подтвердил князь, – Ты, Иванович, в центре. Слева мой тысяцкий Верослав пройдёт по берегу Вотского залива, выбивая селища Суми. А я справа, по восточной еми ударю вместе с карельским войском. Пусть союзнички поглядят на наших орлов в деле. Авось затем посговорчивее будут. И не переживай ты так, мы только в этом первом селении более пяти десятков рабов из захваченных карел отбили, а сколько ещё их там бедует. И оружия наготовленного отбили множество, вот и доказательство в их подготовке к большому походу против нас. Опередили мы их! Опередили, Андрей!

Впереди был долгий зимний месяц битв. Три русских рати словно катком прошлись по финским лесам, выбивая укреплённые селища по отработанному и обкатанному в самом начале способу.

Осечка получилась уже на последнем, самом северном селище возле озера Оулуярви, что было ближе всех к шведским материковым землям, и по слухам именно там в своё время-то и стоял большой шведский отряд. Всё здесь было как обычно. Два десятка оленьих упряжек, расходясь на безопасном расстоянии по бокам от частокола, высадили своих пластунов и направились в тыл за очередной партией. Редкие головы противника мелькали за частоколом, посылая одну за другой стрелу в русских. Андрей стоял в отдалении и наблюдал, как скоро работают его розмыслы, собирая онагр камнемёт. Вот один, а следом и другой камень ударили в ворота и в частокол, руша тяжёлыми снарядами дерево. Вот-вот ринуться вовнутрь штурмующие и растекутся потом по внутреннему двору. Но что-то было не так вокруг. Было какое-то несоответствие в привычном уже ходе штурма. Три сотни приданных пеших находников разогревали себя, свистя и озорно выкрикивая в сторону ворот. У Андрея им раздолья не было, и нужно было успеть ворваться вовнутрь да пройтись по амбарам и котам, иначе бригадные махом потом вышибали их наружу, не давая всласть там покуражиться. Огромный и длинный детина, за своё телосложение прозванный Журавлём, вдруг сунул грязные пальцы в рот и пронзительно свистнул. Андрея вдруг как током ударило! Не было привычного шума за частокольными стенами! Не было того шума и панического ора, который всегда предшествовал их штурму. В селище же перед Андреем было тихо. Лишь изредка вылетали оттуда редкие стрелы, как бы создавая видимость присутствия воинов. На своё место, в самое безопасное, как всегда и было, на задах с противоположной стороны от ворот, уже ближе к дальней опушке выдвигалась и спешивалась там же курсантская сотня. Андрея как будто встряхнуло. Именно туда, по неготовым к ближнему бою мальчишкам и было удобнее всего ударить невидимому пока им врагу.