Лето с капитаном Грантом - Сергей Анатольевич Иванов

достала сигареты, спички и тотчас убрала все в карман. — С кем ты сладила-то? С ребенком.

— Брось ты, Лер. Девке четырнадцать лет! Мы еще с этим ребеночком наплачемся!

— Не знаю… Я так не думаю. — Валерия Павловна опять вынула сигарету, хмыкнула невольно, пошла на крылечко покурить.

Вошел наконец Михаил Сергеевич Зотов.

Начальник лагеря снял очки и с особой внимательностью посмотрел на бородатого. Тот даже оглянулся туда-сюда…

— Вы чего, Олег Семеныч?

— А того, милый. Опаздывать не надо! Знаешь, как в средние века? Кто из вассалов приезжал на зов сеньора последним, тому делали секир-башка!

— Понятно, товарищ сеньор, — сказал Миша, тоже и шутя и обидевшись. — Так я вам сейчас вещественные доказательства принесу — вашей неправоты!

Через минуту в Замок покаяния ввалился громадный рогатый зверь. Он ухнул, сломался напополам и стал Михаилом Сергеевичем Зотовым и двумя банкетками.

Банкетки эти знал весь лагерь. Они были новенькие, с мягкими сиденьями и стоили сумасшедших денег. «Маяк» в смысле мебели жил довольно демократически: железно-деревянные стулья, крашеные лавки зотовской работы, железные, так называемые «панцирные», кровати. И вот перед второй сменой по настоянию Олега Семеныча было куплено пятнадцать штук этих банкеток.

Теперь все удивленно смотрели на Мишу, потом — внимательней — на банкетки… В середине каждая из них была располосована, потом аккуратно зашита. В результате остались как бы шрамы, похожие на зигзаг молнии или на латинскую букву «зет».

— Где они были? — спросил начальник и нахмурился.

— В столовой я их увидел, — ответил Зотов.

— А я говорила, — Аня потрогала шов, — не надо нам покупать дорогую мебель.

— Ну… покупать ребятам грошовую мебель тоже не выход, — хмуро сказал начальник, и Аня покраснела.

— Я убрал их, — сказал Миша, — потому что…

— Ты правильно сделал, Миш. Драни в лагерных помещениях стоять не должно. — Начальник кивнул. Но лицо его оставалось всё таким же хмурым. — В общем, какие будут мысли?

Он посмотрел на Валерию Павловну, на Лерку, с которой он проработал бог знает сколько лет… Ему хотелось, чтобы то странное предложение, которое пришло ему в голову, исходило не от него. Встретился глазами с доктором. Тот чуть прищурился и неожиданно кивнул. Неужели понял?

— Вы меня только простите, Михаил Сергеевич… — Это заговорила Ольга Петровна. — По-моему, швы надо распороть. Надо сделать как было.

— Я тоже так считаю, — сказала Валерия Павловна.

Начальник улыбнулся и подумал: а ведь это и значит единомышленники — единый ход мысли!

— А я не очень согласна. — Аня снова провела рукою по шву. — Это не этично… Но даже оставляя в стороне Мишкины старания… извини, Миш… здесь же будут дырочки от ниток… Ребята сразу поймут!

— Это, конечно, накладка. — Начальник кивнул. — Ну… выкрутимся как-нибудь!

— Да к чему это?.. Вы тоже за то, чтобы распороть?

— Обязательно! — Начальник встал, но, почувствовав излишнюю торжественность своего жеста, мотнул головой и сел. — Нам не надо бояться происшествий. Не надо их замазывать. Чем больше происшествий, тем лучше: есть на чем расти.

— Ну, это тоже, знаете…

— Ничего-ничего! Уж пусть происшествия будут в «Маяке», чем потом — в жизни.

— Значит, что же вы предлагаете, Олег Семенович? Общий сбор дружины? — спросил Люся Кабанова.

— Да. Причем «Открытый Микрофон»!

— Я думаю, — сказала Ольга Петровна, — надо хотя бы попробовать сейчас выяснить… кто это мог сделать.

Олег Семеныч собрался было что-то сказать, но не сказал. Сидел с таким растерянно-сосредоточенным видом… Не хотелось ему сейчас доискиваться. Но в то же время он не мог этого сказать — стеснялся… «Если надавлю сейчас, я, конечно, своего добьюсь. Но какая же это будет демократия?..»

— Ну чего мучаемся? — сказал доктор. — Давайте попробуем. Если найдем, завтра легче будет. Как, Олег?

Андрей Владимирович впервые за все время произнес слово. Единственный во всем лагере человек, который звал начальника по имени и на «ты».

«Да не нужен мне «преступник», — думал начальник, — не будет нам завтра от этого легче. Надо, чтоб все по-честному. Вы не знаете, и мы, взрослые, не знаем. А знает только один человек, тот, который сделал. А иначе получится инсценировка!»

— Ну так у кого какие есть идеи? — спросил доктор. — Кто этот мальчишка?

— Почему обязательно мальчишка? — подняла плечо Аня. — В наше время такое и девица может сделать… Назло.

— Нет, мальчишка, — улыбнулся доктор. — Третий-четвертый отряд. Пятый просто мал для таких дел. А второй и первый взрослы. Хотя второй я не исключаю.

— Да как вы узнали, Андрей Владимирович? — удивилась Люся Кабанова.

— А что, неплохой ребус, — улыбнулся начальник. — Я согласен. Третий или четвертый отряд. Я бы даже сказал, третий!

— Ну вот, обязательно третий! — обиделась Люся.

— Кончайте вы загадки, Андрей! — сказала Валерия Павловна.

Доктор провел пальцем по шраму на банкетках. Они были, как мы помним, одинаковы.

— Видишь: «зет». Знак Зорро. А это фильм как раз для третьеотрядников!

— И для усатых докторов, — заметил бородатый Миша.

— Ой! — сказала Люся. — Я все знаю. Я видела у своего пионера, Жени Тарана, такой железный нож с длинным лезвием.

— Как это — железный? — удивился доктор.

— Ручка железная… А лезвие как огонь. Жуткий нож. С ним только на большую дорогу выходить. Я карандаш им один раз точила…

— Ну и где же он теперь? — без улыбки спросила Аня.

Люся Кабанова беспомощно развела руками.

— Стало быть, с концами ножичек. — Аня значительно кивнула.

— Наверно, слишком уж ты его заинтересованно рассматривала, — вслух подумал начальник.

— Постойте, — сказал доктор. — Таран… шустрый такой? Животом болел?.. Нет, это не он. По-моему, хороший парнишка. Помнишь, как он потом, Олег?..

— Слушайте, я вас умоляю… Мы узнаем сейчас. Еще двадцать минут посидим и узнаем… вычислим. Мы с вами молодцы — я согласен. Но давайте этого не делать!

Так говорил Олег Семеныч. И еще потом сказал про честность и про инсценировку честности. А ведь это разные вещи!

— Понимаете, мы владеем этим самым «педагогическим каратэ». Но именно поэтому мы и не должны его применять.

Наступила пауза.

— Так что делаем-то? — растерянно спросил бородатый.

— Все по домам! — сказал начальник. — Вот так. И больше ни слова. А завтра «Открытый Микрофон»!

Валерия Павловна и Ольга Петровна вместе шли по тёмному лагерю. Молчали.

— Чудит он? — то ли утвердительно, то ли вопросительно произнесла Валерия Павловна.

Ольга Петровна улыбнулась, пожала плечами.

— Вы чего?

Ольга Петровна снова улыбнулась:

— Выполняю распоряжение начальства: «И больше ни слова!»

Известный Алька Лимонов нервно вошел на террасу второго отряда:

— Денис! Пой песни и кричи «ура»! Сегодняшний футбол отменяется.

— Это еще что такое? Прекрати, Лимонов! — строго сказала Наташа Яблокова, которая вместе с Денисом Лебедевым и Аликом входила в футбольную сборную второго отряда.