Помпеи. Любовь восстанет из пепла - Наталья Павлищева

Флавий решил, что погибать лучше все-таки на ложе. Он сумел пробиться в большую по размеру спальню, зажег светильник там, собрал все, какие нашлись, но хватило ненадолго. Дышать становилось все трудней. Снова выбрался наверх, повернулся к Везувию посмотреть, что там, и последнее, что увидел, — катящийся вал из пепла и пыли. Он даже ужаснуться не успел, вал накрыл Флавия, и в одно мгновение вся его долго откармливаемая плоть сгорела в огромной температуре потока.

Гай с Марком и Авлом примчались на виллу возле Сарно, когда столб над Везувием давно превратился в тучу, которая принялась посыпать все вокруг кусочками пемзы и более тяжелых камней. На всем вокруг уже лежал толстый слой серого пепла.

Тит узнал того, кого приводил к Юсте для беседы, раб был рад увидеть знакомое лицо, а узнав, что Гай только что из Геркуланума и там пока все в порядке, и вовсе восхитился:

— Госпожа всегда знает, как сделать лучше. Вот куда нужно было уезжать! А здесь вон что творится…

Прекрасный уютный сад виллы погиб безвозвратно, все покрыто толстым слоем пепла, безжизненно.

Старик ворчал:

— Скорей бы уж все это закончилось. Такого никогда не бывало.

— Где Юста?

— В доме, где же ей быть?

Девушка, увидев Гая, бросилась к нему:

— Гай, что происходит?!

— Отсюда надо уходить. Обязательно.

— Здесь крепкие стены, — возразил Тит. — Они выдержали землетрясение 62 года без единой трещины.

— Это не землетрясение, это много опасней. Пепел и камни только начало, может быть гораздо хуже. Я читал описание извержений Этны, если начнут сходить потоки лавы, то погибнет все. Но и до того можно задохнуться.

— А куда идти, в Геркуланум к бабушке?

— Нет, мимо Помпей не пройти, к тому же и Геркулануму не избежать участи Помпей. Нужно уходить за Молочные горы, туда, куда лава не дойдет. И подальше от самого Везувия, скоро будет совсем нечем дышать.

— Здесь есть подземный ход на берег. Там лодки…

Марк усмехнулся:

— Если на них уже не уплыли.

Пока беседовали, Гай распорядился надеть как можно больше одежды и обуть толстую зимнюю обувь.

Вместе с Юстой и Титом на вилле оказались только две родственницы Юсты, Фульвия и Оливия, причем у Оливии была подвернута нога. Рабы разбежались, забыв о хозяевах. Неудивительно, в начинавшемся аду каждый за себя, тут уже не было хозяев и рабов, были только желавшие что-то делать для своего спасения и беспомощно ждавшие гибели.

Люди не понимали, что творится, а потому не знали, что делать, как защищаться, куда бежать. На большую часть побережья посреди дня опустилась почти ночная тьма, солнце закрыла черная туча, из которой сыпались камни и громыхали молнии, из жерла Везувия уже вылетали снопы огня, дышать становилось все трудней.

В этой паникующей толпе находились те, кто никуда не бежал, просто стоял и смотрел, сложив руки. Эти понимали, что все равно погибнут, и не желали тратить на пустую суету последние мгновения своей жизни.

И уж совсем мало нашлось тех, кто пытался поступать осмысленно. Гай и его товарищи оказались такими немногими. Гладиаторская закалка не позволяла терять голову и помогала быстро оценивать ситуацию.

Оливию подхватили на руки, и немного погодя вся компания спешила по подземному тоннелю в сторону моря.

По пути Тит попытался еще раз намекнуть, что можно бы переждать и здесь… Гай прикрикнул на него:

— Из этого ада нужно убегать, а не устраиваться умирать с удобствами.

Когда выбрались на берег моря, увидели множество людей, надеявшихся спастись при помощи лодок. Но это было просто невозможно. Лодки были — моря не было!

Тучи сыпали бесконечным дождем кусочки пемзы, на земле они уже образовали слой почти по колено, в воде вся эта масса плавала на поверхности, закрывая верхний слой насколько хватало видимости. Куда и как плыть, непонятно. Но люди все равно садились в лодки, бестолково крутились, пытаясь выбраться из этого ада.

А позади махина Везувия продолжала изрыгать столбы пламени и дыма, в небе сверкали молнии, громыхало, все сильней пахло серой, было тяжело дышать. Но сильней всего давил ужас от непонимания, что делать, где искать спасение, от сознания своей беспомощности перед волей богов.

И все-таки умирать даже по воле богов никому не хотелось, люди метались по берегу, садились в лодки, гребли, кто-то возвращался, поняв, что уплыть не удастся…

Сколько это продолжалось, непонятно, скорее всего, колебания Гая были недолгими, он повернулся к Марку:

— Ты ведь был пастухом и знаешь Молочные горы?

Тот кивнул:

— Да, знаю.

— Забирай Юсту, Фульвию, Тита и Авла и уходите в горы. Только не останавливайтесь столько, сколько будете в состоянии передвигать ноги. Слышишь, уходите за Стабии, не останавливаясь даже ночью. Хотя сейчас все равно ночь или день.

— А ты?

— Мы с Непотом попытаемся вывезти Оливию морем, она идти не сможет. Встретимся в Сорренто. Если удастся, конечно. Поспешите, нам тоже пора. Только заклинаю: не останавливайтесь, даже если почувствуете себя в безопасности, до самого Сорренто не останавливайтесь.

— Но там берегом не пройти.

— Я тебя зачем спросил о Молочных горах? Пойдете горами, за Стабиями сразу ищи проход.

К ним подошла Юста, которая тем временем устраивала Оливию поудобней.

— Гай, нужно скорей или уплывать, или уходить. Нас может совсем засыпать пемзой. Может, спрячемся на вилле? Там потолки крепкие…

— Юста, я слышал рассказы об извержениях Этны. За пемзой могут последовать камни побольше и вообще расплавленные камни. Я только что сказал Марку, что нужно разделиться: вы бегом отправитесь через Молочные горы. Будете двигаться так быстро, как сможете, и без остановок. С вами пойдут Фульвия, Тит и Авл. Мы с Непотом попытаемся вывезти Оливию морем.

— Гай…

— Мы еще встретимся, слышишь? Или в Сорренто, или, если разминемся, в Риме. На открытии новой арены Флавиев будут биться мои гладиаторы, которых купил Порций. Вот там и увидимся. Прощай. Поспешите.

Юста смотрела в любимые глаза, изо всех сил стараясь сдерживать слезы.

— Если это конец всего мира, я хотела бы быть рядом с тобой.

— Нет, это не конец всего мира, но может стать концом для многих. Мы теряем время, Юста.

— Я люблю тебя.

Он взял ее лицо в свои руки, заглянул в глаза:

— Надеюсь, ты говоришь это не из ожидания конца. Повторишь в Риме?

— Да!

— Тогда до встречи. — Его губы всего на мгновение прижались к ее губам. Несмотря на ужас положения и жар Везувия, который ощущался даже на таком большом расстоянии, Юста почувствовала, как горячи губы Гая. — Поспешите.