Ведьма в Царьграде - Симона Вилар

Видя, что от нее ждут ответа, Малфрида отрицательно покачала головой. Даже пояснила, что не на трупы ходила смотреть, а на копье, каким убивали жертвы. Его ведь тоже в вырытую на кургане яму положили, и ведьме надо было проверить, какое у него острие, насколько глубоко в жертву проникает.

— Ну и на хрена тебе это? — не понял Сфангел.

— Да так. Поглядела. И убедилась, что копьишко то было пустяковое.

— Столько крови им пролили — и пустяковое?

— Пустяковое, — будто думая о чем-то своем, кивнула ведьма. — Хоть и жало там длинное, и древко в тело вошло. А древко-то из ясеня сделано. Вот напасть! Неужели эти копченые для такого ритуала не могли осиновое сострогать?

Воины только переглянулись, пожимая плечами. Ну кто из них будет ведьме пояснять, что из мягкой осины никогда древко копий не делается. Твердый ясень тут как раз то, что надо.

Вскоре вернулся Святослав. Еще пылал жаром, говорил, что самим Перуном пришлось перед ханами божиться, доказывая, что не причастен он к похищению тела витязя. Но и тогда ему поверили с трудом, хорошо еще, что шаман Мараачи заступился. А этому мудрому кудеснику тут верят.

«Ого, шамана он кудесником мудрым величает!» — отметила Малфрида уважительное отношение князя к шаману. Ее так и подмывало спросить, за каким лядом князь с Мараачи до утренней зорьки шатался, но отвлекло появление Кури. Тот шагнул в юрту, улыбнулся, весело приглашая гостей принять участие в великих скачках по степи, а потом вдруг понизил голос, отозвал Святослава. Когда переговорили и Куря ушел, князь смурным выглядел.

— Вот какие дела, други. — Святослав сгреб со лба наползавшие на глаза отросшие пряди. — Куря хочет нам помочь, он пообещал, что целы останемся, а тут такое!.. Куркутэ против нас народ подбивает, говорит, что если русы похитили жертвенного спутника мертвого хана, то стоит нас вместо него в курган положить. И хотя Куря заступился за нас, поручиться за наши жизни он уже не может. Его ведь еще прилюдно не подняли на большой кошме над соплеменниками, так что пока он главный хан лишь на словах. А признают его власть и подадут бунчук с лисьими хвостами только после того, как отгуляют свою тризну… или как там у них эти поминки называются. Вот Куря и намекнул мне, чтобы мы приняли участие в скачках и при первой же возможности постарались скакать куда подалее. Только так и спасемся.

Пока не был дан сигнал к началу конных состязаний, печенеги в стане развлекались то борьбой, то состязанием лучников. Но все же больше спорили, похваляясь своими лошадьми и умением править, только и думая, как погонят коней по степи. Ибо большие скачки на поминальном пиру — важное событие. Куря лично показал соплеменникам большой, расшитый яркими узорами халат, каким наградят победителя. И когда загудела труба, многие батыры направились к своим лошадям, приторачивали седла, проверяли подпруги, что-то шептали животным, будто сговариваясь с ними.

Среди всеобщего оживления русы тоже сели на коней. Они, как и печенеги, уже облачились в доспехи, поправляли шлемы на головах. Их широкогрудые, длинногривые жеребцы казались подле степняцких лошадок мощнее и неповоротливее, но были более рослыми и длинноногими, да и при сшибке такой могучий конь мог свалить более мелкую лошадь.

Когда был дан знак начала скачек, сотни всадников пришпорили скакунов, с криком и гиканьем пустились с места вскачь. Казалось, сама степь загудела, когда множество копыт забили по ней, набирая разбег. Святослав кричал на ходу своим, чтобы держались кучно и ждали знака, когда можно будет всей группой уноситься в сторону.

Всадники проскакали мимо вырытой на кургане могилы, где все так же сидел разряженный труп мертвого хана, будто и впрямь наблюдая за происходящим. Русы погоняли коней только для вида, все больше позволяя иным обогнать себя. Но Святослав уже заметил, что группа всадников — все с волчьими хвостами на шапках, как и у Куркутэ, — скачут недалеко от них, глаз не спускают и тоже не стремятся вырваться вперед, сдерживают лошадей, каких заряжал убыстряющийся ход скачки. И у них у всех луки, копья у седел приторочены. Пока преследователи особо не приближались, но и не отставали.

Святослав решил попробовать оторваться, понесся, пригнувшись к гриве своего скакуна; на полкорпуса приотстав, за ним скакал Семецка, потом Инкмор, другие ехали полукругом, заслоняя собой князя от степняков. Святослава волновало, что Малфрида отстает, — порой женщине не хватало крепости для управления сильной лошадью. Но ведь Малфрида чародейка, пусть сделает что-нибудь!

Они ускакали уже достаточно далеко от стойбища, темная масса всадников впереди начинала удаляться, проносились отставшие. Степь раскрывалась все шире, слегка холмистая, безбрежная, лишь кое-где вдали темнели купы деревьев. Святослав, направив коня на один из длинных пологих холмов, увидел сверху густой лесок в стороне и крикнул своим, чтобы сворачивали туда. И сам тут же своего жеребца за правый повод потянул, принуждая развернуться, не мчаться за проносившимися мимо лошадьми печенегов. Но конь по извечной лошадиной привычке порывался нестись со всеми, храпел, так что князю пришлось изрядно повозиться с ним, пока он не принудил животное сойти с вытоптанной иными соревнующимися печенегами степной полосы в густые травы.

Скакать по неезженой земле небезопасно. Кочка подвернется, а то и конь угодит копытом в норку — и сам покалечится, и всадник все кости при падении может переломать. Однако вдали маячил лесок, надо было успеть укрыться в его зарослях, где стрелы копченых будут уже не так и опасны, где можно будет померяться силами. И хоть погнавшиеся за ними люди Куркутэ преобладали числом, Святослав не сомневался в своих воинских побратимах: они еще покажут копченым, что значит с русами тягаться.

Пришпоривая лошадь, пригибаясь к разметанной ветром гриве, Святослав в какой-то миг оглянулся и выругался сквозь зубы, заметив, как вскинулась рука одного из печенегов, на ходу вынимавшего из заплечного колчана стрелу. Печенег что-то пронзительно визжал, и, повинуясь ему, другие копченые тоже взялись за луки. Плохо дело: в седле степняк будто сливается с лошадью, он стрелы пускает столь же уверенно, как русич с упора пятой в землю. Но ведь и Святослав недаром уроки конного боя у самого Претича получал, вот и сейчас резко сполз в сторону, почти висел на боку несущейся лошади, защищенный ее телом и прикрепленным на спине округлым щитом. Показалось, что даже слышал, как совсем рядом просвистело каленое жало. «Надо будет и своих так же с коня научить разить, — мельком подумал Святослав. — Ну, если жив останусь». Ибо стрелы свистели в опасной близости, а потом один из батыров, почти нагоняя, вскинул руку с занесенным острым копьем. Это заметил и Семецка, резко послал лошадь вбок, прикрывая собой князя. И брошенное копье вонзилось в крепенького новгородца, застряло в спине, пробив кожаный доспех между лопаток. Семецка пронзительно закричал, какое-то время еще удерживался в седле, но ход его коня замедлялся, и обгонявший его печенег с размаху снес голову новгородцу ударом кривой сабли.

Эх, Семецка!..

Потом князь увидел, как упал еще один из его воинских побратимов, — совсем мало их осталось. А лесок был уже вон, совсем рядом. И, только подскочив к зарослям, князь понял, что вглубь его им не пробиться, не укрыться от степняков, не способных биться среди деревьев. Увы, густо разросшиеся деревья и кустарник стояли стеной, колючие побеги терна оплели все будто сеткой — ни пробиться, ни прорубиться. Посылаемые с наскока кони ржали, налетая на них грудью, приседали на задние ноги. Прохода не было.