Разрешенное волшебство - Ник Перумов

Он ушёл сразу же, не задержавшись ни на минуту. Его проводили до Ближнего Вала. Всю дорогу шли молча. Учитель шагал, низко опустив голову. Твердислав полагал, что Наставник задержится возле ямы, где засыпаны останки неведомого чудовища, однако тот даже и не посмотрел в ту сторону.

– Всё. Дальше меня не провожайте, – строго приказал Учитель.

Твердислав и Фатима послушно застыли на дороге.

Учитель скрылся за поворотом.

Постояв ещё немного, провожавшие отправились домой. На душе у Твердислава было сумрачно и тревожно. Приход Учителя не развеял его опасения, как раньше. Что-то было не так. Притом очень сильно не так.

Казалось, клан замер, точно кособрюх, оглушённый в ловушке ударом бревна-гасила. Кое-как, через пень-колоду занимались обычными повседневными делами. Присмирели и притихли даже неугомонные малыши. Учитель ушёл, а они всё так же неприкаянно слонялись взад-вперед по поселку и даже не безобразничали, несказанно удивляя этим старших. Как-то не по-хорошему ушёл Наставник. Никого не расспросил, не похвалил, да ладно, даже не побранил никого! И руки ни у кого не проверил. Это почему-то расстраивало малышей особенно сильно. Ожидая Учителя, они самозабвенно оттирали жесткими мыльными камнями въевшуюся грязь с ладоней – а никто даже и не взглянул! Обидно.

Твердислав и остатки его Старшего Десятка попытались было навести порядок – дел-то по горло! Но, поскольку у каждого на душе было черным-черно, попытки эти особым успехом так и не увенчались. Наконец сам вождь махнул на все рукой и отправился к Джейане.

Она отлежалась и уже могла говорить.

– Ну, что будем делать? – Твердислав опустился на топчан. С этого вопроса начинался любой их серьёзный разговор.

– Ничего, – вздохнула Джейана. Девушка в одночасье сильно похудела, кожа туго обтягивала скулы, глаза лихорадочно блестели. Посылка Дара Силы не могла пройти бесследно. – Ничего не станем делать. И не вздумай, пожалуйста, мстить! Только клан погубишь.

Губы Твердислава дрогнули.

– Джей, но ты же знаешь…

– Знаю! – резко оборвала она, приподнимаясь на локте. – Все знаю! Про вашу мужскую придурь – да, знаю. Долг кровью! Месть превыше всего! Не иметь мне покоя, пока ведунская тварь оскверняет своими лапами землю моего клана. Бред! – Фыркнув, она откинулась обратно на набитую душистыми сухими травами подушку.

– Так было всегда, – возразил юноша. – И что же, теперь отринуть обычай?

– Нет, – Джейана досадливо поморщилась. – Подожди, нам надо оглядеться. Слишком много непонятного творится вокруг. Пять смертей! Это очень много. Тебе сейчас нельзя бросать клан – да и мне тоже, кстати.

– Куда уж тебе бросать! Вон, еле-еле голову от подушки отрываешь, – заметил Твердислав.

– Завтра уже лучше будет, – отрезала Джейана. – Подожди хотя бы три дня. Пока Учитель с Лиззи не разберётся. Потом уж подумаем, как этот ваш долг вернуть, – фыркнула она. До чего же мелки и смешны эти глупые мальчишеские придумки! – Пока что твой долг – толстяки до конца убрать. Сейчас промедлим – что зимой есть станем?

Она убедила его. Она всегда очень хорошо умела его убеждать, так что все мысли Джейаны вскоре начинали казаться Твердиславу его собственными.

Ночью они долго лежали рядом без сна. Рука Твердислава, как обычно, покоилась на Джейанином бедре, и они тихонько говорили. О том, как оставить клан, если появятся Летучие Корабли; что делать с Фатимой, чтобы та скорее смогла бы заменить Джейану, став вместо неё главной Ворожеей клана; о том, как лучше отомстить за погибших ребят, где устроить ловушки для Ведунов и как сделать эти ловушки ещё незаметнее и ещё опаснее.

Клан спал. За день в самом узком месте прохода возвели баррикаду; три десятка мальчишек с самострелами несли стражу. На небе вели всегдашний свой танец разноцветные луны. Кто-то завывал в недальнем лесу, вокруг охранных черт толпились голодные призраки вампиров-кровопийц, подступали и вновь отходили, разочарованно воя – заклятия Джейаны держали крепко, всем бестелесным гадам нечего было и надеяться прорваться внутрь очерченного ворожеей круга. На вампиров не обращали внимания – Джейана давно создала против них надежную защиту.

В середине ночи, в самый глухой час, когда дикая нечисть безраздельно властвует во всех незащищенных волшебством пределах, к баррикаде вышел Твердислав. На всякий случай вождь взял с собой и заговорённый меч, и арбалет с полным колчаном коротких стрел – на каждой особый наговор, и его собственный, и Джейанин. Такие стрелы наповал кладут любую бесплотную тварь.

Ободряя друг друга, перекликались часовые. Замерев, лежали стрелки в секретах – их дело молчать, и если враг, обходя «гласные» дозоры, нарвётся на них, бить сразу, без разговоров и без промаха.

Возле баррикады Твердислав заметил Гилви. Ох, как некстати эта их ссора с Джейаной! И отговаривать подругу нет смысла – только ещё больше упрется. Прямо хоть отправляй Гилви срочно к Мануэлу или лучше к Лайку, хотя дорога туда не из близких.

Девчонка вождя не заметила – сидела, примостив на коленях самострел, подперев кулачком подбородок, о чём-то мечтала. Твердислав осторожно присел рядом.

– Она меня убьет, – тихо, без всякого выражения, даже не повернув головы, сказала Гилви. – Я плакала, когда Миха ранило. А она меня по щекам! Ну, и потом, когда она чувств-то лишилась, во мне словно вспыхнуло что! Ах, вот как, думаю! Ну и… Короче, прикончит она меня.

– Не прикончит, – негромко сказал Твердислав. Было в её тоненьком, срывающемся голоске нечто, заставляющее любого парня расправить плечи. – Ничего она тебе не сделает. Я обещаю.

– Обещаешь? Нет, правда? – В голосе Гилви послышалась надежда. – Ты мне точно обещаешь?

– Точно, – кивнул юноша. – Вам надо помириться. Это не для меня, для клана. Я потолкую с Джей. Она поймёт, я уверен.

– А я вот нет, – уныло отозвалась Гилви.

– Ничего, – начал было Твердислав, но Гилви только махнула рукой.

– Держись, – сказал вождь. – Держись, Гилви, кому ж, как не тебе, в свой черёд Ворожеей становиться, когда время придёт?

– Так уж и мне, – пробурчала девчонка.

– Ну да, конечно, и Линда ещё есть, и Олеся, да и Фатима ещё повоюет – но потом-то?

– Да не будет у меня никакого потом! – вдруг очень по-взрослому вздохнула Гилви, словно уже заранее смирившись со своей участью.

– Это ты перестань! – рассердился Твердислав. – Заладила одно и то же, словно птичка-повторяшка. Сказал же я тебе.

– Да что ты сказал-то! – вдруг зло, с обидой выкрикнула Гилви. – Всем известно – ты под дудку Джейаны своей пляшешь! Что она скажет, то и делаешь! Ни в чём не перечишь! – даже в тусклом свете сторожевых костров видно было, как у девчонки презрительно скривились губы. – Она что хочет, то и делает! И никого не слушает! Захочет меня прибить – и прибьет, не поморщится! А никто потом и слова не скажет! Ну что, не так? Ой. Что-то я не то наговорила. – Она вдруг зажала рот ладошкой, словно испугавшись вырвавшегося.