Герцог-грешник - Адель Эшуорт

Наконец она прошептала едва слышно:

– Пожалуйста, не заставляйте меня, Уилл. Я не могу.

Целая гамма чувств пробежала по лицу герцога в один короткий миг – недоверие, гнев, боль. Затем он отступил от нее, опустил руки и презрительно сощурил глаза.

– Полагаю, больше нам не о чем говорить. Спокойной ночи, мадам. – Он повернулся и быстро вышел через боковую калитку.

Вивьен долго стояла неподвижно, тупо глядя на скамью, где он любил ее, ничего не слыша и не чувствуя. Наконец, когда начавшийся дождь изрядно вымочил ее, она стронулась с места и отправилась спать.

Уилсон сказал, что герцога следует искать на побережье, и как только Вивьен дошла до конца садовой дорожки, простор бурного океана раскинулся прямо перед ней. Она увидела Уилла, сидевшего в одиночестве на куртинке высокой травы, протянувшейся над линией берега. На герцоге была простая одежда; рукава рубашки были завернуты по локоть, руки опирались на согнутые колени.

Вивьен остановилась. Воспоминание о том, что произошло совсем недавно, было столь свежим, что ей трудно было сосредоточиться на чем-нибудь, кроме этого. С того момента как герцог ушел, оставив ее одну в маленьком дворике, она чувствовала себя весьма неуютно; вдобавок на вчерашнем чаепитии у миссис Саффорд ее забросали вопросами в связи с событиями прошлого воскресенья в церкви Святой Марии. Если она не будет вести себя достаточно осторожно, по городу вскоре поползут слухи о том, что они с герцогом Трентом поддерживают слишком интимные отношения. Вивьен не могла допустить этого – ведь на карту поставлены ее положение в обществе и возможность самостоятельно добывать средства к существованию.

И все же она снова нанесла ему визит, но на этот раз они находились на открытом пространстве и их легко могли видеть из дома. Им необходимо было поговорить, по-настоящему поговорить, и Вивьен поклялась себе сделать все, что в ее власти, чтобы обуздать их физическое влечение друг к другу хотя бы на то время, которое понадобится для разговора.

– Может, вы все-таки подойдете или так и будете стоять там и смотреть мне в спину?

Вивьен улыбнулась нарочитой грубости его тона и направилась к нему.

– Просто я задумалась.

Герцог сорвал травинку и начал растирать ее в руках.

Вивьен медленно спустилась с поросшего травой склона и очутилась за спиной герцога, продолжавшего неподвижно смотреть на серое, неспокойное море.

– У меня и в мыслях не было убивать вас прямо сейчас, – мягко произнесла она. – Когда-нибудь – может быть...

– Тогда я не отдам вам копию моей рукописи, пока не обеспечу себе достаточную защиту.

– Ну, ведь никто же не убивает за копию, ваша светлость; вот за оригинал – возможно.

Герцог тихо хмыкнул.

– Садитесь, мадам, и скажите, что привело вас сюда в такой сумрачный день.

Разумеется, Вивьен не стала спорить, однако заговорить сразу не смогла – находясь рядом с ним, она испытывала странное ощущение покоя, которое ей не хотелось терять.

– Действительно, день не очень веселый, – наконец, согласилась она, глядя на бесцветные волны с белыми гребешками и отмечая про себя, что на всем пространстве океана не видно ни судов, ни рыбаков. – Почему же тогда вы здесь?

Герцог покосился на нее и вздохнул.

– Мне захотелось поразмышлять.

– Смею предположить, что у человека вашего положения есть более важные дела.

– Да, но мое положение также позволяет мне организовать свое время так, как я пожелаю; остальные последуют за мной, что бы и где бы я ни делал.

Вивьен не могла удержаться от смеха.

– Остальные?

Герцог пожал плечами.

– Вы разве не принадлежите к остальным, Вивьен?

– Ради Бога, скажите, кого именно, кроме меня, вы имеете в виду, ваша светлость?

– Разумеется, тех, кто живет сплетнями и прислушивается к мнениям, не основанным ни на одном разумном факте.

Улыбка исчезла с лица Вивьен; немного отклонившись назад, она оперлась локтями о мягкую траву.

– Последние пятнадцать лет я пыталась жить по возможности уединенно, во многом ограничивая себя, – и все только для того, чтобы избежать сплетен.

– Тем не менее, – уверенно заметил герцог, – когда вы меньше всего ожидаете, сплетни бросают вам в лицо, во всем их безобразном виде, вовлекая в них всех и каждого, как если бы на пикнике туча муравьев набросилась на роскошный завтрак.

Вивьен на минуту задумалась. Какого ответа он ожидает? Решив, что речь идет о светской болтовне, касающейся их обоих, а не его одного, она уточнила:

– Вы говорите о воскресенье, когда мы стояли возле церкви?

– Совершенно верно. К счастью для вас, моя дорогая Вивьен, большинство людей в нашем чудном городке устали сплетничать о грешном герцоге, который убил свою бедную, измученную жену.

Бедная, измученная жена. Вивьен медленно вздохнула, боясь сказать что-то неподобающее, хотя она понимала его чувства лучше, чем он мог представить.

– Я научилась делать свои собственные выводы о других, Уилл, и большинство сколько-нибудь стоящих людей делают то же самое.

Герцог повернулся, чтобы взглянуть на нее; его глаза блуждали по ее лицу, пристально рассматривая каждую черточку.

Вивьен почувствовала, как теплая волна залила ее щеки.

– Каковы же тогда ваши заключения обо мне?

Вопрос, заданный как бы между прочим, заставил ее заколебаться. Солгать ему сейчас, безусловно, будет катастрофой, так как Вивьен прекрасно понимала: он знает ее мысли и мотивы почти так же хорошо, как и она сама, а значит, немедленно разгадает обман. В конце концов она призналась:

– Я не верю, что вы убили свою жену.

Несколько долгих мгновений герцог смотрел ей в глаза, словно оценивая ее слова. Вивьен почувствовала внутреннюю дрожь; только сейчас она поняла, каково ему было жить с такой репутацией, несмотря на всю его мужественность и решительность.

Герцог взглянул на ее губы, затем осторожно протянул руку, чтобы нежно коснуться их. В ответ она поцеловала кончики его пальцев.

Озадаченно посмотрев на свою руку, Уилл опустил ее и обратил взгляд на ревущий океан.

– Я никого не убивал. Просто у моей жены было... определенное состояние здоровья. Вторая дочь графа Стенуинна, звали ее Элизабет. Когда я женился на ней, она была прекрасна. Через два месяца ей должно было исполниться восемнадцать, и она влюбилась в меня, что в то время казалось мне забавным, поскольку наш брак родители спланировали двенадцатью годами раньше.

– А каковы были ваши чувства к ней? – с деланной небрежностью спросила Вивьен.

– Я тоже любил ее. Она была такой деликатной, мягкой и всепонимающей, да к тому же блондинка, и прехорошенькая. Я надеялся на продолжительный брак, кучу детей, полагая, что обрел спутницу, которая будет рядом и в старости. Однако через несколько месяцев мне стало ясно, что я совсем не знаю ни ее ум, ни ее душу.